Я выбрался через трубу клюза, подтянулся и ухватился за якорную цепь. Международная ассоциация атлетов должна была в эту ночь остановить свои секундомеры и зафиксировать мой мировой рекорд в лазании по якорной цепи. Мой акваланг, грузы и ласты были там, где я их оставил - привязаны к концу оси руля. "Нантсвилл" сидел в воде неглубоко, и конец оси руля был не слишком далеко от поверхности. Надевание акваланга при порывистом ветре и сильном приливном течении не самое легкое занятие, но меня подгоняли мысли о Крамере и его гранатах. Кроме того, предстоял еще длинный путь, и следовало проделать множество дел, когда я достигну места назначения.
Я слышал, как запускали и глушили мотор спасательной шлюпки, как она кружила возле правого борта, но ни разу она не подошла ко мне ближе чем на сотню футов. Больше они не стреляли, и, по-видимому, капитан Имри решил не использовать гранаты. Я закрепил грузы на талии и нырнул в спасительный мрак. Светящийся компас указывал мне направление. Через пять минут я вынырнул на поверхность, чтобы оглядеться, а еще через пять ступил на каменистый берег островка, где спрятал свою резиновую лодку.
Я вскарабкался на каменистый берег и посмотрел назад. "Нантсвилл" был весь в огнях. Поисковый прожектор все светил вниз, шлюпка все кружила подле корабля. Слышно была, как клацает о борт поднимаемый якорь. Я спустил на воду резиновую лодку, забрался в нее, вставил короткие весла и стал грести на зюйд-вест. Я все еще был в пределах досягаемости поискового прожектора, но шансы обнаружить черную фигуру в ннзкосидящей черной резиновой лодке в этих мрачных волнах были, безусловно, невелики.
Спустя милю я вынул весла и запустил подвесной мотор. Вернее, попытался запустить. Подвесные моторы у меня всегда прекрасно работают, кроме тех случаев, когда я устал, вымок и замерз. Когда они действительно нужны, они никогда не работают. Поэтому я снова взялся за эти весла-обрубки и греб, и греб, и греб, и казалось, что я греб целый месяц. Я возвратился на "Файркрест" в десять минут третьего утра.
Глава вторая. ВТОРНИК. ТРИ ЧАСА УТРА - РАССВЕТ.
- Калверт? - Голос Ханслетта едва слышен был во мраке.
Да.- Я мог скорее вообразить его фигуру на палубе "Файркреста", чем разглядеть ее на фоне черного ночного неба. Тяжелые облака накатывались с зюйд-веста, скрывая последние звезды. Большие, тяжелые капли холодного дождя покрыли брызгами поверхность моря.
- Дай мне руку, нужно поднять лодку на борт.
- Все в порядке?
- Потом. Сначала покончим с лодкой.
Я вскарабкался по штормтрапу, держа фалинь лодки в руке. Когда мне пришлось поставить правую ногу на планшир, ее пронзило нестерпимой болью.