Удар был не так силен, как мне показалось, часовой уже шевелился и слабо стонал, когда я вернулся. Это было к лучшему, а то пришлось бы тащить его на себе. Я был не настолько в форме, чтобы таскать на себе кого-то. Я затолкал ему в рот носовой платок, и стоны прекратились. Это опасный метод, я знаю - пленник с простудой или разбитым косом через четыре минуты умирает от удушья. Но у меня не было времени изучать его носоглотку, тем более, что речь шла о выборе между его жизнью и моей.
Он поднялся на ноги через две минуты. Он не пытался убежать или оказать сопротивление, потому что в тому времени ноги у него были спутаны, руки крепко связаны за спиной, а дуло пистолета приставлено к шее. Я велел ему идти, и он пошел. Через двести ярдов, там, где дорога пошла под уклон к пирсу, я заставил его отойти в сторону, связал вместе запястья и лодыжки и оставил в таком положении.
Разглядывая накануне замок с высоты, я убедился, что выстроен он с соблюдением законов симметрии в виде буквы "П" с внутренним двориком между ее ножек. Выло логично предположить, что если парадная дверь находится посреди перекладины "П", то центральная лестница будет прямо напротив, И похоже, посреди вестибюля должен быть проход.
Так оно и было. Ступени были там, где им надлежало быть. Десять широких ступеней, а затем площадка и две лестницы - в правое и левое крыло. Я выбрал правую лестницу, потому что именно с этой стороны я увидел неясный отблекс света. Шесть ступеней второго пролета, еще один правый поворот, восемь ступеней вверх и я на лестничной площадке. Двадцать четыре ступени и ни одна не скрипнула! Я возблагодарил архитектора, который дереву предпочел мрамор. Здесь свет был много ярче. Я направился к источнику: это была щель между дверью и косяком не шире дюйма. Я припал к ней любопытным глазом. Все, что было видно, это угол гардероба, краешек ковра, угол кровати и, наконец, грязный ботинок. Храп в самом низком регистре напоминал какофонию в котельной мастерской средних размеров. Я толкнул дверь и вошел. Лица парня я не видел,поскольку шапка была надвинута на самый нос. На ночной столике стояли фонарь и полупустая бутылка виски. Стакана не было, но судя по внешнему виду этого типа: он привык к жизни простой и незамысловатой, не отягощенной условностями цивилизованного общества. Бдительный страж добросовестно подготовился к невзгодам хайлендской ночи перед тем, как сменить своего напарника у ворот. Но он не сделал этого, поскольку некому было его разбудить. Глядя на него, было ясно, что он готов ждать побудки хоть до ленча.