- Нормально. У нас есть время. Еще пять или шесть часов.
- Пойду вытащу якорь.
Три минуты спустя мы легли на обратный курс. Я без сил сидел на койке, пытаясь наскоро забинтовать глубокую рану, тянущуюся от нижнего ребра до плеча. Вошел Хатчинсон. Я не видел его лица, но его застывшая фигура была весьма красноречива.
- Что случилось, Калверт?
- Квинн. Я встретил его в бронированной камере.
Он подошел и молча стал помогать мне накладывать повязку.
- Квннн умер,- утвердительно произнес он.
- Квинн умер. Он перерезал собственный воздушный шланг.
Я рассказал все, что случилось, и он ничего не ответил. Он не произнес и дюжины слов на обратном пути до Крейгмора. Я знаю, он не поверил мне. Знаю, он никогда не поверит. И дядюшка Артур тоже. Он до конца дней своих не поверит мне. Но его реакция весьма отличалась от реакции Хатчинсона - его лицо выражало профессиональное удовлетворение.
- Не прошло и двадцати четырех часов,- торжественно заявил он за чаем,- с тех пор, как я приказал Калверту найти и обезвредить этого типа любым способом, какой он сочтет нужным. Должен признаться, что не думал, что этот способ будет именно таким: нож и воздушный шланг. Хороший удар, мой мальчик, очень точный удар. Шарлотта Скурос поверила мне. Не знаю почему, но она мне поверила. Пока она сдирала временную повязку и накладывала новую, я рассказал ей все. И она поверила мне и не задавала никаких вопросов, а когда я поблагодарил ее за повязку и за доверие - она улыбнулась мне.
Шесть часов спустя, за двадцать минут до одиннадцати вечера - крайний срок нашего выхода на "Файркресте" - Шарлотта смотрела на меня, как обычно смотрят женщины, которые что-то задумали и не могут решиться на исполнение: отнюдь не ласковым взглядом.
- Простите, Шарлотта,-сказал я.- Мне искренне жаль, но ничего не выйдет. Вы не пойдете с нами.- Она была одета в черные брюки и свитер - самая подходящая одежда, чтобы идти или намереваться идти с нами на полуночную увеселительную прогулку.- Мы собираемся не на пикник на Темзе. Вспомните, что вы сами говорили утром. Там будут стрелять. Вы думаете, мне хочется видеть, как вас убьют?
- Я останусь внизу,- настаивала она.- Я буду очень осторожна. Пожалуйста, Филипп, разрешите мне пойти с вами.
- Нет.
- Вы говорили, что готовы ради меня на все. Помните?
- Это нечестно, и вы его знаете. Все, чтобы помочь вам, я имел в виду. А не то, что приведет к вашей смерти. Пусть убьют кого угодно, только не вас.
- Кого угодно? Вы так ко мне относитесь?
Я кивнул.
Она посмотрела на меня долгим взглядом, ее глаза удивленно расширились, губы зашевелились, словно она силилась что-то сказать и не могла.