- Это еще не все,- сказал я.- Я также широко известен своей любовью к маленьким детям.
- Простите, Калверт,-сказал дядюшка Артур.- Я надеюсь, вы не усмотрели здесь никакой обиды, и я не хотел, смутить вас. Но если Шарлотта считает необходимым прийти и извиниться, то я считаю необходимым внести полную ясность.
- Но Шарлотта пришла сюда не только за этим,- едко сказал я.- По крайней мере, это не главное для нее. Она поднялась к вам, чтобы удовлетворить женское любопытство. Она хочет знать, куда мы направляемся.
- Как вы полагаете, можно мне закурить? - спросила она.
- Только не чиркайте спичкой у меня перед глазами. Она закурила сигарету и сказала:
- Да, я хочу удовлетворить свое любопытство. Но что меня интересует, как вы думаете? О том, куда мы направляемся, я знаю. Вы сами сказали. К Лох-Гурону. Что бы я хотела знать, так это то, что же здесь происходит, что за страшная тайна за всех этим? Почему на "Шангри-Ла" появлялись эти страшные посетители пассажиры, что за фантастическая важность оправдывает гибель трех человек за один вечер, что вы здесь делаете и кого представляете? Я никогда всерьез не верила, что вы представитель ЮНЕСКО, сэр Артур. Теперь я точно энаю, что вот. Пожалуйста! Я думаю, что имею право звать.
- Не говорите ей,-посоветовал я.
- Почему же нет? - раздраженно спросил дядюшка Артур.- Как вы слышали, леди была втянута в дело без ее согласия. Она имеет право знать. Кроме того, все равно все станет известно всем через день или два.
- Вы так не думали, когда угрожали сержанту Мак-Дональду разжалованием и тюремным заключением за разглашение государственной тайны.
- Может быть, потому, что он мог повредить делу, разболтав,- возразил он веско.- А леди... то есть Шарлотта, она не в состоянии это сделать. Конечно,-быстро продолжил он,- у меня и в мыслях ничего такого не было. Это невозможно. Шарлотта мой старый и добрый друг, надежный друг, Калверт. Ова должна знать.
- Я чувствую, что ваш друг мистер Калверт не слишком высокого мнения обо мне,-спокойно сказала Шарлотта.- Или, может быть, не слишком высокого мнения о женщинах вообще.
- Я просто обеспокоен,-сказал я.- Не могу забыть высказывание адмирала: "Никогда, никогда, никогда..." Забыл, сколько было этих "никогда", но думаю, четыре илм пять. "Никогда не говорить никому, если в этом нет жизненной необходимости или особой срочности". В данном случае нет ни того, ни другого. Дядюшка Артур закурил очередную сигару и перестал обращать на меня внимание. Его предписание, видимо, не распространялось на конфиденциальные отношения между членами высшего общества.