Круглая ручка плавно поворачивается, и нам открывают вход.
На пороге стоит девушка со светлыми косичками и неожиданно ангельским лицом. На голове венок из ромашек, на шее цепочка с подвеской, ниже – мешковатый медицинский костюм с подкатанными рукавами, весь в брызгах запекшейся крови.
Блондинка улыбается, впускает нас за дверь и ведет мимо пустых загонов, клеток и металлических дверей. Где-то играет песня – приятная джазовая импровизация, печальный тягучий голос, который не вяжется с окружающей кровавой серостью.
Мы идем и идем, музыка все громче. Наконец она взрывается ярким перебором, проникает в каждую клеточку, заглушает мысли. За коридором – большое помещение. Длинные ряды столов, на них оборудование, штативы с пробирками. Над дальним столом кто-то склонился.
Человек кивает в такт музыке. Он закупорен в голубой костюм из плотной резины, на спине – похожая на короб сумка.
Незнакомец перестает кивать и поднимает голову, будто почувствовав чужой взгляд. Музыка замолкает, сменяясь тихим шипением.
Он медленно, не спеша поворачивает голову в нашу сторону, и я невольно пячусь.
Его лицо скрывает пятнистое, исцарапанное стекло – часть резинового костюма. В стекле отражается свет ламп, свисающих с потолка на скрученных проводах, и разглядеть, кто внутри, невозможно.
Человек выпрямляется, поднимает руки, нащупывает застежку гермошлема и тянет за нее.
Меня вдруг прошибает пот: сейчас то, что находится внутри костюма, вырвется наружу и всех нас заразит.
Раздается шипение, незнакомец высвобождает голову из шлема. Наконец я его вижу.
Редкие желтоватые волосы, прямой нос, бесцветные глаза. На тонкой, почти прозрачной коже – россыпь прыщей и пятен. Колючая щетина выбрита кусками.
Невообразимое лицо.
Лицо сорокалетнего – или даже старше – мужчины.
Лицо Старика.
Донна ахает. Я сжимаю ей руку. Питер бормочет что-то сквозь зубы и крестится.
Старик улыбается. Перекошенная гримаса, тонкие пятнистые губы, желтые зубы.
– Приветствую, – говорит он. – Вы как раз вовремя.
Голос странный, чересчур высокий.
У меня язык отнялся. Пока все молчат, Старик жадно пьет воду из большой пластиковой бутылки.
– Для чего вовремя? – наконец отмираю я.
– Мы кого-нибудь потеряли? – спрашивает он у парня, который бил меня по лицу.
– Да. Кевина, – бесстрастно отвечает тот.
Старик выглядит потрясенным. В замешательстве качает головой. Руки у него дрожат.
– Они на нас напали, – вклиниваюсь я. – Захватили судно. Убили нашего друга.
– Ничего, – говорит Старик. – Ничего. Он погиб не напрасно.
– Кто вы?! – восклицает Донна. – Как выжили?