– До скорого.
В глубине души теплится надежда: меня отведут к Старику, и я с ним поговорю. Вдруг удастся объяснить? Может, склоню его на нашу сторону.
Ну а кому еще идти-то? Кто заварил кашу?
* * *
Старик ждет меня в помещении, где я еще не был. Здесь пахнет по-другому – человеком, а не загоном для скота.
По всей комнате равномерно расставлены металлические столы, к ним привинчены цепи. У стен – низенькие холодильные камеры. Ряды грязных клеток, стоящих одна на другой.
Предводитель Островитян сменил защитный костюм на штаны цвета хаки, рубашку и потрепанный твидовый пиджак. Вокруг шеи намотан шарф. Старика знобит, хотя в помещении тепло и влажно. Рядом с его стулом на столе – большая бутылка воды без этикетки.
Старик кашляет – мокро, надрывно.
– Почему? – говорю я.
– Почему? – переспрашивает он.
Голос по-прежнему на удивление высокий, будто кто-то перестарался с настройками звука в приемнике.
– Почему вы живы?
Он ерзает, чешется, кашляет. Долго пьет.
– Почему жив? Иногда мне кажется, что я просто не могу умереть. – Он закрывает глаза и нараспев произносит: – «И поразили их острием меча; и спасся только я один, чтобы возвестить тебе».
Старик с надеждой смотрит на меня. Я молчу, хоть и узнал цитату.
– Нет? – Он гаснет. – Не с кем поговорить. Не с кем. – Затем учительским тоном: – «Книга Иова. Библия короля Якова». Прекрасный образчик поэзии.
– Почему?
– Почему я выжил? Что ж, мое научное объяснение основывается на гормонах. В частности, на стероидных гормонах, связанных белками. Нет? – Старик вновь испытующе смотрит на меня.
Будто проверяет, отзовется ли в ответ хоть малейшая частичка моего мозга.
Я мотаю головой. Умник понял бы, но Старику я такого не скажу. Не хочу давать этому странному созданию ни капли полезной информации.
– Не с кем поговорить, – опять констатирует он. – Никто не понимает.
– А вы попробуйте объяснить, – предлагаю я. – Мне.
– Можно, конечно… – В нем, похоже, проснулось любопытство. – Только… Ты, скорее всего, умрешь, как остальные. А не вовлекаться эмоционально очень трудно, понимаешь? Я и так страдаю повышенной тревожностью. Одна из составляющих моего положения.
– Какого положения?
– Думаешь, человеческого? – Старик хмыкает. – Да нет. Я о жизни с этой болячкой. С микробами в крови. Если я с ними подружусь, пришлю им нужные белки – скрасить одиночество, – они отстанут. Если нет, меня сожрут. Так что до тех пор, пока я не найду, как их убить, буду притворяться другом. – Он кривит лицо в очередной зверской улыбке. – Не волнуйся, микробы нас не слышат.
– Вы пытаетесь найти лекарство.