Джефферсон (с сомнением). Ну, спасибо.
Я. Спасибо.
Ратсо. Всегда пожалуйста, Донна.
Джефферсон. И в чем же твой интерес? Что хочешь за свою смазку?
Ратсо. Кто, я? (На лице написано: «И в мыслях не было».) Я делаю это по доброте душевной. Люблю людей. И за свои услуги ничего не прошу.
Мы молчим, и Ратсо добавляет:
– Естественно, любая предложенная вами компенсация будет щедрым пожертвованием на благо других нуждающихся путников, которым я помогу в будущем.
Джефферсон. Ясно.
Он хмурится; видно, хочет послать «наладчика» куда подальше. Смотрит на меня. Я строю умоляющую рожицу и хлопаю ресницами. Джефф вздыхает.
Джефферсон. Ладно. Нас интересует недельный запас провизии на шестерых. Кое-какое снаряжение. Оружие для меня, если денег хватит. И патроны.
Ратсо. Сколько патронов?
Джефферсон. Много.
Ратсо. Правильный подход. Далеко собрались?
Джефферсон. Тебя не касается. Просто помоги все найти.
Денег на такое количество еды, не говоря уж об оружии и патронах, катастрофически не хватает. Ратсо мастерски торгуется, хорошо сбивает цену, только речь все равно о доброй тысяче долларов.
Ратсо выглядит печальным, даже виноватым. Простите, мол, не оправдал. Неожиданно – я почти вижу, как у него над головой вспыхивает лампочка – он загорается: «Идея!»
Джефферсон. Слушаем.
Ратсо (девушке, которая продает сухпаек). Придержишь нам эту цену на часик-другой?
Продавщица. Как получится.
Ратсо. Всего один час? Очень прошу! (Протягивает ей руку.)
Девушка кивает. Жмет ему руку. Ратсо пулей куда-то мчит.
Мы летим за ним – я успеваю заметить, как продавщица вытирает ладонь тряпкой.
Ратсо выводит нас из битком набитых рядов в угол зала, оттуда – мимо темного входа в метро, куда-то вниз по большому пандусу.
Под залом ожидания – еще один этаж. Сводчатые потолки, темный кирпич, рай для клаустрофобии. Дневного света нет вообще, зато горят разношерстные светильники: дежурное освещение, настольные лампы без плафонов, старые галогеновые торшеры, подвесные лампочки; валяющиеся на полу вверх тормашками люстры. Свет и тени со всех сторон, мы как будто в ночном клубе из паршивого рэперского видеоклипа. Вдалеке мигают проблесковые маячки.
Сходство с клубом усиливают бары и рестораны – если можно их так назвать.
Заведения тянутся вдоль стен, каждые шагов тридцать их оформление меняется. Кальянный бар; какой-то «Ашрам “Галактика”» со странным интерьером; розовая забегаловка; а-ля паб «Конец света» с вывеской от руки. Есть даже гей-бар – судя по сплошным мальчикам внутри; называется «Regrette Rien»[6]. Что бы это значило? Питер порывается зайти, но Джефферсон не пускает. Они ведут странный разговор, как в «Звездных войнах».