Ему нравилась ореховая паста. Очень нравилась. Поэтому, чтобы приучить его ходить рядом, я стал смазывать ореховой пастой кончик деревянного стека и держал его у Соло перед носом при ходьбе. Это давало мне возможность менять направление движения и сразу награждать его, когда он все делал правильно. Прием «морковка на палке» оказался очень действенным.
На третий день я привел Соло в класс как обычно для отработки базовых команд. Он с удовольствием их выполнял и жадно накидывался на ореховую пасту. Но через пару минут внезапно уселся, замер неподвижно и принялся встревоженно нюхать воздух и озираться по сторонам.
У собак отличная реакция на движущиеся предметы, но они не всегда могут заметить то, что остается неподвижным. Соло понял, что рядом есть кто-то посторонний, только по запаху.
Лу лежал неподвижно наверху мостика для аджилити, в дальнем конце комнаты, и его шкура по окрасу почти сливалась со стеной. Морда слега свешивалась вниз, золотистые глаза отслеживали каждое наше движение. Я оставил его там несколько минут назад, и теперь, при виде этого крупного нервного пса, с которым я работал, Лу сразу догадался, что мне от него нужно. Он не испытывал никакого страха.
Соло принялся лаять, поскуливать. Он отказывался от ореховой пасты. Когда собака ощущает угрозу, ей нужна не еда, а ощущение безопасности. Те, кто утверждают, будто пища побеждает страх, никогда не работали с собаками типа Соло.
Я продолжал отрабатывать команды как ни в чем не бывало. Минуту спустя я жестом подал Лу команду «сидеть», которую он тут же исполнил, не сходя с мостика, в четырех футах над уровнем пола.
Соло зарычал. Я это проигнорировал и повел его в обход комнаты. Лу завилял хвостом.
— Сейчас я к тебе приду, приятель, — сказал я ему.
— Р-р.
Я спустил Соло с поводка, и он тут же метнулся к мостику и принялся расхаживать туда-сюда, прямо под Лу. Тот взирал на него невозмутимо, склонив голову набок, здоровенный незнакомый пес его явно заинтересовал. Потом Соло зарычал и залаял на Лу, который принялся прыгать по доске то в одну сторону, то в другую, словно приглашая поиграть. Каждый раз, когда Соло на него рявкал, Лу прыгал то влево, то вправо и замирал в ожидании, что Соло сделает дальше.
Я взял Соло на поводок, подвел к дальней стене, где были стойки для привязи, и там оставил. Потом вернулся к Лу и принялся его гладить и почесывать, так, чтобы Соло это видел. Тот озадаченно взирал на нас обоих.
— Хороший мальчик, Лу, — сказал я. — Ты тоже, Соло. Хороший мальчик!
Я пошел обратно к Соло, а Лу соскочил с мостика и перепрыгнул к следующему снаряду для аджилити, с перекладиной на уровне шести футов. Он без труда забрался на самый верх и теперь обозревал оттуда всю комнату.