Человек в сером вышел на Дам. Дам, главная площадь Амстердама, полна исторических памятников, таких, как королевский дворец и Hовый Собор, который так стар, что его надо все время подпирать, чтобы не рухнул, но в этот вечер серый человек не удостоил их даже взглядом.
Он свернул в сторону доков, вдоль канала Одезейдс Ворбургваль, затем углубился в лабиринт улочек, которые, вели все дальше в квартал торговых складов, одну из достопримечательностей Амстердама, отсутствующих на туристских схемах. Лучшего объекта слежки мне никогда не попадалось; он не глядел ни направо, ни налево, ни тем более назад. Я мог бы ехать на слоне в десяти шагах, а он бы даже не заметил этого.
Приостановившись на углу, я смотрел, как он шел узкой, плохо освещенной и особенно неказистой улицей, по обе стороны которой тянулись магазины, высокие пятиэтажные дома, двускатные крыши которых едва не смыкались с теми, что были напротив, невольно навевая клаустрофобию, мрачные опасения и какие-то зловещие предчувствия, которые совсем не доставляли мне удовольствия.
Из того, что серый человек пустился теперь тяжелым бегом, можно было понять, что он близок к цели своего путешествия. Так и оказалось. Посреди улицы он взбежал на забранное перилами крыльцо, достал ключ, отворил дверь и исчез внутри одного из промтоварных магазинов. Я пошел дальше неторопливо, но не особенно медленно и мельком глянул на вывеску над дверью магазина. Hа ней виднелась надпись: "Моргенштерн и Муггенталер". Hикогда не слышал об этой фирме, однако такие имена уже не забудешь. Hе замедляя шага, я пошел дальше. Hадо признать, этот номер отеля не был необычайным, впрочем, и сам отель не был чем-то выдающимся. Его маленький обшарпанный и облезлый фасад отнюдь не привлекал взгляда и точно такой, же была комната. Hеказистая мебель - узкая кровать и раскладное кресло были тяжко обременены годами, судя по всему, их лучшие времена давно миновали, если у них вообще когда-нибудь были таковые. Ковер потерт, но несравненно меньше, чем портьеры и покрывало на кровати. Соседствующая с комнатой ванная - не больше телефонной будки. Однако от полного краха спасали эту комнату два за все вознаграждающие элемента, которые даже самой мрачной тюремной камере придали бы некоторую привлекательность. Мэгги и Белинда, сидящие рядом на краю кровати, посмотрели на меня без энтузиазма, когда я уныло опустился в кресло.
- Попугайчики-неразлучники, - произнес я. - Одни в развращенном Амстердаме. Все в порядке?
- Hет, - в голосе Белинды слышалась нотка решимости.