- Да, больше бы она не вышла... Добавить было нечего.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Полдня я провел в отеле, листая старательно составленные и снабженные примечаниями акты, а также истории отдельных дел, переданные мне в бюро полковника де Графа. Они охватывали все известные случаи употребления наркотиков, а также проводившиеся за последние два года в Амстердаме - с успехом или без расследования этих дел. Материал был очень интересен - для того, кого интересуют смерть или потеря человеческого облика, самоубийства, разрушенные семьи и погубленные карьеры. Hо для себя я не нашел там ровным счетом ничего. Битый час прошел в попытках связать между собой разные документы, но не возникло и намека на сколь-нибудь определенный порядок. Я сдался. Такие прекрасно подготовленные профессионалы, как де Граф и ван Гельдер, наверняка убили много часов на это бесплодное занятие, и коль скоро им не удалось установить тут никакой закономерности, то у меня шансов не было. Ранним вечером я спустился в фойе и отдал ключ. Улыбке портье, сидящего за конторкой, на сей раз недоставало прежнего оскала, она была почтительной, даже раболепной. Очевидно, ему приказали испытать новую систему.
- Добрый вечер, добрый вечер! - Это униженное почтение нравилось мне еще меньше, чем его нормальное поведение. Боюсь, вчера вечером я вел себя немного резко, но, видите ли...
- Hе о чем говорить, мой дорогой, - я вовсе не собирался давать перещеголять себя в любезности какому-то портье. - В тех обстоятельствах это было вполне естественно. Ведь вы пережили огромное потрясение... - За стеклянной дверью отеля слышался дождь, и я заметил: - Об этом в прогнозе не было ни слова...
Он широко улыбнулся, словно не в тысячу первый раз слышал эту идиотскую остроту, после чего сказал как бы между прочим.
- Hе самый подходящий вечер для вашей английской прогулки.
- Меня это не беспокоит. Сегодня я иду в Зандам.
- В Зандам?-он скривился.-Сочувствую вам. Очевидно, он знал о Зандам много больше меня, и ничего удивительного, если учесть, что это название я выбрал наугад из плана города-пару минут назад.
Я вышел на улицу. Дождь не дождь, а балаганчик по-прежнему грохотал на полную мощность. Этим вечером в программе был Пуччини, терпевший страшный провал. Подойдя к шарманке, я на миг приостановился, не столько слушая музыкуговорить о музыке тут было трудно, - сколько приглядываясь украдкой к группе исхудалых и плохо одетых подростков - зрелищу довольно редкому в Амстердаме, где не особенно много сторонников голодной диеты, - которые стояли вокруг шарманки и казались погруженными в восторженный транс. Мои раздумья прервал скрипучий голос за спиной: