Он незаметно заснул, и в полночь его разбудил шорох шагов. Андреа открыл глаза. В пятне лунного света возник тонкий девичий силуэт, и юноша снова зажмурился. Он лежал, не дыша, пока ему на лоб не легла легкая прохладная ладонь. Тогда он сделал глубокий вдох, и в этот миг его губ коснулись чьи-то дивно нежные губы.
У Андреа закружилась голова, и ему почудилось, будто он на мгновение лишился чувств.
Когда он очнулся, то увидел только ряд коек, на которых спали больные. Едва ли Аннета Моро пришла сюда ночью, пришла для того, чтобы подарить ему поцелуй! Повернув голову, Андреа вздрогнул. Рядом с его изголовьем лежала книга Жермены де Сталь. Увидев «Дельфину», он уверился в том, что случившееся было правдой.
Андреа в блаженстве опустил веки. Впервые за долгое время он был благодарен Богу. Посреди ужасов ада ему была дарована толика райского блаженства. Он перестал думать, будто однажды захлопнувшиеся двери никогда не откроются. В его судьбе осталось место для чуда. Теперь у него были силы жить дальше.
Когда за Андреа явились жандармы и вывели его из больницы, ему показалось, что мир изменился. Над мокрой от дождя землей, обвисшими от влаги деревьями, серыми глыбами зданий витала светлая тень Аннеты Моро. А его сердце словно хранило отпечаток прикосновения легкой, нежной ладони этой удивительной девушки.
Андреа ощущал себя музыкантом, которому отрубили руки, но в душе которого сохранилась музыка. Он был готов вновь ступить на территорию, находящуюся под властью злых чар, землю, которой заправляли демоны, враждебно щерившиеся ружьями, бичами и палками.
Когда он присоединился к товарищам по несчастью, Клод Бонне пожал ему руку.
— Я рад, что ты не умер, корсиканец, — сказал он и добавил, понизив голос: — Спасибо за то, что ты нас не выдал.
Расположение и покровительство Кувалды имело большое значение и все же не смогло избавить Андреа от нежелательного соседства. Его новым напарником стал угрюмый человек по имени Гастон Морель, совершивший несколько жестоких преступлений. Заметив среди вещей Андреа книгу баронессы де Сталь (охранникам каторжной тюрьмы не пришло в голову, что книга какой-то женщины могла угодить в списки произведений, запрещенных императором), он бросил:
— На что тебе эта книжонка! Хотя бумага — вещь полезная, в нее хорошо заворачивать табак.
Андреа бросил взгляд на его низкий лоб, тяжелую челюсть, огромные ручищи и угрожающе произнес:
— Только попробуй!
Он сразу понял, что они не уживутся; так и вышло: когда ему хотелось отдохнуть, его напарник предпочитал бодрствовать, если Андреа желал тишины, Гастон нарочно что-то говорил или бормотал. Он имел привычку грязно ругаться и смеялся над юношей, который «дрожал над дамской книжкой» и собирался записаться в школу для заключенных, когда истечет срок наказания за побег с каторги. И все же Морель не осмеливался трогать соседа, потому что видел, как Кувалда при всех пожимал ему руку.