— Я ничего не сделал, — возразил мужчина и тут же представился, сняв шляпу: — Винсенте Маркато. — После чего обратился к девушке:
— А как зовут вас, мадемуазель?
Подобное обращение вместо привычного «синьорина» удивило Бьянку. Вообще-то девушкам не пристало разговаривать с посторонними мужчинами, однако она прочитала на лице отца одобрение и с достоинством произнесла:
— Меня зовут Бьянка.
Мужчина улыбнулся.
— Прелестное имя! Вы испугались?
— Благодарю вас. Нет.
У нее был приятный звонкий голос, а еще Винсенте разглядел в ней ту самую простоту, которая граничит с изысканностью, чистоту, что насквозь пронизывает душу. Ее ясные глаза и гладкая белая кожа вызвали в нем воспоминания об изделиях из драгоценного саксонского фарфора. Если нанести на этот фарфор немного позолоты, красота Бьянки Гальяни станет совершенной.
— Моя дочь родилась в краю, где не стихают выстрелы. Мы привыкли к играм со смертью, — пояснил Леон.
— Вот как? Приятно видеть девушку, которая нежна, но не изнеженна. Вы настоящие корсиканцы. Откуда вы?
— Из Лонтано. Это деревня в горах.
— Не слыхал. Впрочем неважно. В любом случае, приглашаю вас отужинать со мной. А сейчас мы, пожалуй, проводим вас до города.
Бьянке не понравилось замечание отца о «простых крестьянах», однако польстило приглашение синьора Маркато, который наверняка назвал себя обычным торговцем лишь для того, чтобы ненавязчиво снизойти до новых знакомых.
Леон, ошеломленный неожиданным приглашением, ничего не ответил и принялся грузить бочки и корзины в повозку.
Бьянке было радостно въезжать в Аяччо в сопровождении такого кортежа. Будучи первой красавицей в деревне, она не хотела быть последней и в городе.
Время от времени Винсенте Маркато с интересом поглядывал на девушку, не рискуя заговорить с ней при ее отце. Корсиканские женщины то оденутся в черное и ходят по улицам, будто стая ворон, то нарядятся так пестро, что рябит в глазах! В юности они довольно милы, однако с годами их лица приобретают выражение, которое можно назвать мученическим или стоическим.
Винсенте вспомнил об экземпляре «Дамского вестника», парижского журнала мод, который лежал у него дома, и в его темных глазах вспыхнули веселые искры.
— Я буду ждать вас и вашу дочь возле цитадели в шесть часов вечера, — сказал он Леону, когда они въехали в город. — В это время уже не жарко. Не волнуйтесь, я знаю приличное заведение, где можно появиться вместе с юной особой.
Отец пробормотал слова благодарности и кивнул. Бьянке оставалось надеяться, что он не сочтет возможным отказаться от встречи.