Эме не нужно объяснять, чем грозил такой поворот Селиму. Султаны не прощали тех, кто поднимал оружие против них, тем более Селим всегда был костью в горле своего дяди Абдул-Хамида. Это гибель.
Девушка ахнула, прижав пальцы к губам, чтобы не закричать в голос. Селим… Нет, только не это!
– А где Михришах Султан? Она знает?
Далал фыркнула, как кошка, нюхнувшая какую-то гадость:
– Михришах Султан сама его в это и втравила.
– Зачем?
– Валиде султан стать очень хочется, – осуждающе поджала губы Далал. Видно, была против такого поступка хозяйки.
Но теперь все равно, поддерживала ли султаншу ее правая рука, дело сделано.
– Что теперь будет?
– Не знаю. Никто не знает. Нам велено сидеть здесь, и как можно тише. Госпожа пришлет за нами, когда будет можно.
Во дворце все притихло, служанки мелькали тенями, евнухи привычно растворились в воздухе, словно их и не было. Дворец – это всегда тишина, здесь не приняты громкие звуки и быстрые движения. Говорят, в Топкапы и того тише, там придворные вообще изъясняются знаками, вернее изъяснялись.
Но сейчас тишина не из-за традиций, все перепуганы, и каждый старается понять, что делать, чтобы не пострадать вместе с хозяйкой.
Сама Михришах Султан после беседы с сыном заперлась в своих комнатах и не выходит. Именно это напугало окружающих – всегда деятельная султанша не знала, как быть. Так и до катастрофы недалеко: опальная хозяйка – это опальные слуги…
Из дворца принесли страшные вести: Повелитель собственноручно казнил Халила Хамида-пашу!
Слуги шепотом передавали:
– Да, сам отрубил ему голову!
– О Аллах! Неужели сам?!
– Да, разрубил великого визиря на части.
– Просто искромсал в лапшу!
– И, говорят, запретил хоронить, выбросили останки собакам.
– О Аллах! Неужели наш Повелитель столь жесток?!
Но главный вопрос: что же теперь будет с шехзаде Селимом, Михришах Султан и ее людьми?
Потому многие обрадовались, увидев, как к дворцу подъезжает карета Юсуфа-паши.
Паша не участвовал в заговоре, не был виновен перед султаном, его приезд мог означать, что Повелитель не намерен казнить племянника немедленно. Пашу провели сразу в комнату, где Михришах Султан обычно принимала посетителей. Строго говоря, эта комната не считалась гаремом, хотя что именно в доме, где живут только женщины и евнухи, можно считать женской половиной?
В этой комнате Юсуф-паша уже бывал, но даже если бы и нет, то все равно обратил бы внимание не на убранство, а на взволнованную хозяйку. Нечасто султаншу увидишь такой…
Михришах Султан мерила шагами комнату, не приколов яшмак и забыв о необходимости в таком случае поставить между собой и пашой ажурную перегородку. Михришах вдова, но она все равно женщина и не должна показывать свое лицо. Но султанша была слишком взволнована, чтобы думать о недостаточной близости Юсуфа-паши к ее дому: ноздри красавицы раздувались, брови хмурились, а белые зубки покусывали губу.