Конечно, исключения бывают — ведь на то и существуют правила. Но и исключения, добавлю, тоже весьма специфичны…
Как-то (уже давно) гроза жуликов Никодимов поехал разбираться по какому-то хищению в наш центральный универмаг. Дело было не очень сложное, но хлопотное, поскольку требовало вызова и допроса массы свидетелей.
Никодимов прилежно исписывал своим ровным почерком десятки официальных бланков, под вечер, как водится, заполнял повестки, но, когда заметил, что вот уже в четвертый раз вызывает к себе в управление начинающего товароведа (который, кстати, все немногое известное ему по данному делу изложил уже на месте при первой встрече), понял, что здесь что-то не так.
Товаровед был несколько обеспокоен столь пристальным вниманием милиции к своей персоне и поэтому на пятом вызове довольно резко поинтересовался, долго ли будет еще находить милицейские повестки в своем почтовом ящике. И что мама уже не спит ночами и глотает валидол, и что на работе уже не понимают, почему товаровед должен уходить куда-то в свои рабочие часы.
Тут Никодимов понял, что переборщил, смял очередную повестку и, подняв глаза, увидел, что товароведу всего двадцать два года, что в наличии имеются карие глаза удивительного золотистого оттенка и что товароведу исключительно к лицу голубое платье с плиссированной юбкой.
Как уж он там объяснялся по поводу своего служебного рвения, я не знаю, но вечером они вышли из управления вместе. А сейчас у них уже разменяла пятый годик девчушка по имени Маринка, фотография которой лежит у Никодимова под стеклом на столе в служебном кабинете.
Повезло, в общем, человеку… Но вот эксперт никого не вызывает по повестке, так что в моем случае все это не подходит, и что со всем этим делать, я просто не знаю…
В общем, можно поднять эту тему в вечерней дискуссии с Володей Ершовым и Идой Гороховской. Они друзья, они поймут, поскольку в какой-то степени тоже страдают от избранной специальности: холостые и неустроенные в личном плане коллеги. Правда, я склонен предполагать, что в данном случае многое идет от безалаберности Ерша и повышенной требовательности Иды.
Я очень рад их видеть сегодня, как, впрочем, и всегда. Но так уж получается у нас — редко видимся даже с большими друзьями…
— Вываливай свой «гастроном», вываливай, — Володя Ершов плотоядно потирает руки. — А ты, женщина, возьми в свои лилейные ручки вот этот прибор для разрезания различных предметов, в дальнейшем именуемый перочинным ножом, и готовь мужикам ужин…
Ида легонько стукает Ерша по затылку и принимается резать колбасу. Ерш дает ценные указания: