К чувственной мелодии она присовокупила свой голос, низкий, страстный, полный неистовой жажды обладания. Правда, вопрос — обладания какого рода…
Ирруор оставался безразличным, и блондинка прилагала всё больше усилий. Её жесты и движения становились всё откровенней. К ним она добавила слова.
— Смотри, я прикасаюсь к себе и представляю, что это делаешь ты, и тогда ощущаю великое наслаждение. Это очень мучительно и это великолепно. Я умираю от желания к тебе. Смотри же.
Она и в самом деле испытывала то, о чём говорила. Её полузакрытые глаза сузились, лицо напряглось, как от боли, дыхание стало частым и тяжёлым, покраснело не только лицо, но и всё тело. Танец из эротического понемногу переходил в порнографический…
— Канна, остановись, — попытался отрезвить её маур. — Ты ничего не добьёшься, а меня захочешь сжить со свету за своё кажущееся унижение. Остановись, прекрати это.
Блондинка взглянула на него отуманенными глазами. Соображала она сейчас с трудом.
— Ты сильно возбудилась, — тихо, с жалостью проговорил Ирруор. — Как снимешь ты это состояние?
Гилле хрипло рассмеялась.
— Для таких случаев у меня есть Нарг. Но сегодня всё сделаешь ты.
— Нет, — спокойно возразил Ирруор. — Не я.
— Ты!
Вот теперь она набросилась на него с нежеланными, отвратительными ласками. И, если вначале была нежной, то потом, видя отсутствие реакции, пришла в ярость, и прикосновения её стали грубыми, почти жестокими.
— Ты причиняешь мне боль, — ровно заметил Ирруор. От её страстных укусов у него распухли губы.
— Я заставлю тебя отреагировать! — прошипела Гилле и склонилась к его чреслам. — Ты мой и будешь моим всегда!
— Канна, остановись!
Маур знал, насколько то, что она собралась делать, претит эрнианкам. Она убьёт его, не добившись реакции даже таким способом.
— Остановись, ты унижаешь и меня! Или не считаешь не только равным себе, но и разумным?
Блондинка поневоле прервалась, на эти слова непременно нужно было возразить.
— Ты не прав, я считаю тебя равным!
— А кто назвал меня дикой кошкой и животным, случайно попавшим в космос?
— Я сказала это в гневе, прости, я сделаю для тебя всё, что ты захочешь!
— Я не хочу.
— Захочешь, — очень спокойно сказала Гилле, вскочила, подбежала к шкафчику, достала баллончик с газом-афродизиаком и свой пси-блок.
Ирруор больше ничего не произнёс. Никто не получит от него ничего, что он сам не захочет дать.
Однако наркотик есть наркотик, да ещё плюс эрнианская машинка, у которой, в отличие от живого существа, запас энергии несравнимо больше. Ирруор, чувствуя, что поддаётся, вырубил своё сознание и провалился в беспамятство.