Это гигантское усилие истощило человечество. Города стали один за другим приходить в упадок, и пустыня накатывалась на них. По мере того, как численность населения падала, человечество стало мигрировать, в результате чего Диаспар и остался последним — самым большим — из всех городов.
— Такова, вкратце, наша история, — сказала Сирэйнис.
— Вы видите, что даже в эпоху Начала у нас было очень много общего с городами, хотя их жители часто посещали наши земли. Мы им никогда не препятствовали, поскольку многие из наших величайших умов были пришельцами извне, но, когда города стали умирать, мы не захотели оказаться вовлеченными в их падение. Диаспар поразил нас. Мы ожидали, что и его постигнет судьба других городов, но вместо этого он сумел развить стабильную культуру, которая, по всей вероятности, будет существовать до тех пор, пока существует сама Земля. Мы не в восхищении от этой культуры и до некоторой степени рады, что те, кто стремится ускользнуть от нее, смогли это сделать. Куда больше людей, чем вы можете себе представить, предприняли подземное путешествие, и почти всегда они оказывались людьми выдающимися, которые, приходя в Лиз, приносили с собой нечто ценное…
Голос сошел на нет. Паралич чувств у Олвина постепенно проходил, и он снова становился самим собой. Он с удивлением обнаружил, что солнце опустилось за деревья, а небо на востоке уже напоминало о наступлении ночи. Олвин понял, что слегка дрожит — не от первого встречного холодка, а от благоговения и изумления перед всем тем, что ему довелось узнать. Ему вдруг остро захотелось снова увидеть своих друзей, снова оказаться среди знакомого окружения Диаспара.
— Я должен вернуться, — сказал он. — Хедрон… мои родители… они будут меня ждать…
Сирэйнис задумчиво посмотрела на него.
— Боюсь, что это не так просто, — проговорила она.
— Что вы имеете в виду? — спросил Олвин. — Разве машина, которая привезла меня сюда, не в состоянии отправить и обратно?
Сирэйнис, похоже, почувствовала некоторую Неловкость.
— Если вы вернетесь в Диаспар, то о нашем существовании узнает весь город. Даже если вы обещаете никому не рассказывать, вы все равно не сможете сохранить наше существование в тайне.
— А зачем хранить его в тайне? — удивился Олвин. — Я уверен, что для обоих наших народов будет только хорошо, если они снова смогут встретиться и начать сосуществовать…
Сирэйнис, казалось, была чем-то недовольна:
— Мы так не считаем. Стоит воротам открыться, как нашу землю наводнят праздные, любопытствующие искатели сенсаций…
— Это не так! — возразил Олвин. — Я убежден, что во всем Диаспаре не найдется ни одного человека, который бы покинул город — если б даже и захотел, даже если бы он знал, что ему есть куда направляться. Если вы разрешите мне вернуться, на Лизе это никак не скажется…