Я встал и направился к двери.
— Ладно, сержант. Но мне кажется, вы слишком уж переживаете, что не наложили лапу на сумку с героином. Если вы примените к Ричарду свои изящные методы работы с допрашиваемыми, то, полагаю, к середине следующего месяца заставите его расколоться и сказать, где она спрятана. Однако к тому времени ее содержимое наверняка уже будет распродано на территории примерно от Форествилла до Афганистана.
Я проскользнул в дверь мимо копа, оставив сержанта сидеть и мечтать о том, как хорошо было бы жить не в демократическом, а полицейским государстве, где он запросто мог бы упрятать меня на ближайшие десять лет за решетку — просто так, ради собственного удовольствия.
Ведь он принадлежал к так называемой касте самоотверженных полицейских.
Когда я вышел из участка, столпившиеся на тротуаре ребята окружили меня и принялись радостно похлопывать по плечу и обнимать.
Кальвин растроганно поцеловала меня в щеку, Окифиноки заявил, что дал бы мне курнуть «травки», если бы она у него была. Белая Скво чуть не переломала мне все ребра своими медвежьими объятиями, а Заднее Сиденье наградила таким поцелуем взасос, что на несколько минут вся компания буквально зашлась от истерического хохота.
Наконец, когда мне позволили снова дышать, я просипел:
— Вам всем известно, что до суда вы не должны покидать город. Когда придет время, я приеду из Сан-Франциско и буду представлять ваши интересы; об этом можете не беспокоиться. И если вы за это время не натворите новых глупостей, например, не попадетесь опять за хранение наркотиков, то отделаетесь всего лишь условным сроком. Да и вообще я не считаю, что судья слишком серьезно отнесется к рекомендациям сержанта Брауна по поводу вынесения вам смертного приговора.
— Послушай, мы вернемся в лагерь и будем ждать, пока ты за нами не приедешь, — улыбнулся Окифиноки. — И я гарантирую, что ни один коп не сможет к нам придраться.
— Ну хорошо, хорошо, — с сомнением в голосе согласился я. — И все же, Бога ради, будьте поосторожней.
— Эй, а почему бы нам до отъезда адвоката не устроить вечеринку? — с энтузиазмом воскликнула Бац-Бац, всем телом прижимаясь ко мне.
— Послушайте, я…
— Заметано! — чуть ли не разом завопили остальные, и я вдруг почувствовал, что меня тащат к моей машине — Бац-Бац под одну руку, Заднее Сиденье, горячо дыша мне в ухо, под другую, а остальные подталкивают сзади.
Я не поверил бы — да и сейчас не верю, — что в «остин-хили» можно запихнуть шесть человек, но каким-то образом мы умудрились доехать до лагеря.
Веселье началось в ту самую минуту, как мы прибыли на место и, насколько мне известно, не закончилось до сих пор. Часов шесть спустя я решил незаметно ускользнуть из лагеря, но сначала нужно было поговорить с Кальвин о делах.