Фарид указал на грудь справа:
– А это что?
Ну конечно, они заметили. Я бы предпочел об этом не говорить, но задал себе вопрос: а какой смысл нам что-то друг от друга скрывать? Почти через всю верхнюю часть груди шли две глубокие красноватые отметины.
– Это двадцать лет назад. Два удара ледорубом.
– Тебя вздули ледорубом? Довольно оригинально.
– Мой лучший друг… Макс Бек.
Закусив губы, я поднял с земли брюки. Удар ледоруба в грудь производит хлюпающий звук, которого потом всю жизнь не забудешь: как будто шлепнули ногой по луже. Не говоря больше ни слова, я надел брюки. Мишель и Фарид смотрели на меня в ожидании продолжения, но распространяться мне не хотелось. Это моя жизнь, и я не понимал, каким образом все это может помочь нам выбраться отсюда.
Только я помылся – и на тебе, опять надо окунаться в пот прошедших дней. Снова влезать в одежду, пропитанную флюидами смерти. Как же мне осточертело жить, спать, барахтаться в позорном дерьме собственного поражения. А что мне оставалось делать? Как противостоять безжалостной судьбе? Здесь не повернешься на сто восемьдесят градусов и не уйдешь домой.
– Эти удары ледорубом связаны с женщиной? – вдруг спросил Мишель, тоже раздеваясь.
Я нахмурился, полагая, что тема моих шрамов уже закрыта:
– А почему вы спрашиваете?
Теперь Мишель стоял совершенно голый. Он был крепко сложен, мощные бицепсы и прекрасные плечи были явно накачаны в спортивном клубе. У него тоже имелось два-три небольших шрама на предплечьях. Волосы на груди отливали сединой. Сверху на правой лопатке виднелась сине-желтая (а может, бело-зеленая) татуировка: буква «С». Он энергично растирал себе плечи.
– Когда пьют, говорят о женщинах и все входят в штопор. За каждой ссорой стоит женщина.
– Это ведь все Макс? – сказал Фарид.
У меня волосы встали дыбом.
– А ты-то откуда взял это имя?
– Ты все время разговариваешь во сне… я ведь тебе говорил. Похоже, тебя мучат кошмары, парень. И твой отец, и Макс в этих кошмарах присутствуют. Можно подумать…
Скрестив на груди руки, Мишель начал отбивать ногами чечетку:
– Если вы не уйметесь, то я тут заледенею, а вы даже не заметите. Или вы хотите, чтобы я заболел? Нет? Тогда вылейте мне одну половину кастрюли в левую дырку маски, а вторую – в правую.
– Вы уверены?
– Делайте, что говорят. Все чешется и щиплется, у меня башка лопнет, если это продлится еще день.
– А если от этого испортится механизм… механизм бомбы?
– Тем лучше.
Я подошел к нему. Он задрал голову вверх, так чтобы дырки для глаз оказались в горизонтальной плоскости.
– А татуировка у вас на спине, большая буква «С», – это…