И Роза улетела.
— Боже мой, — выдохнула Мирна.
Рут смотрела, стоя спиной к ним, подняв руку и лицо к небесам. Крошки хлеба падали на траву.
Мирна вытащила из кармана смятую бумажку и дала ее Гамашу.
Она взлетела в небо, и оставленная земля испустила вздох.
Она взлетела выше телефонных столбов, выше крыш,
под которыми прятались те, кто лишен крыльев.
Она взлетела резвее ласточек, которые веселым циклоном
крутились вокруг нее.
Она взлетела выше спутников, и все сотовые телефоны
на земле зазвонили одновременно.
— Роза, — прошептала Мирна. — Рут.
Гамаш смотрел на старую поэтессу. Он знал, что́ маячит за Горой. Что́ все сокрушает перед собой. То, чего больше всего опасался Отшельник. Чего больше всего боялась Гора.
Совесть.
Гамаш вспомнил, как он открыл полотняный мешочек, ощутил внутри ровное дерево. Скульптурка была простая. На стуле сидел молодой человек. Слушал.
Оливье. Гамаш перевернул скульптурку и нашел три вырезанные на дереве буквы. СЮЮ.
Он расшифровал их в хижине несколько минут назад и уставился на получившееся слово.
«Воо».
Скульптурка из грубого полотняного мешочка была вырезана гораздо тоньше, чем другие, на которых было куда больше фигур. Она являла собой саму простоту. Смысл ее был изящен и страшен. Скульптура была прекрасна, но молодой человек казался абсолютно пустым. Все его несовершенства были стерты. Дерево было твердым и гладким, так что мир стекал с него, как вода. Отсутствовало соприкосновение, а потому не возникало и чувства.
Это был Король Горы в образе человека. Глухой ко всему. Гамашу хотелось зашвырнуть эту скульптурку подальше в лес. Пусть лежит там, где в свое время обосновался Отшельник. Прячась от монстра, которого сам и породил.
Но от Совести спрятаться невозможно.
Ни в новых домах, ни в новых машинах. Ни в путешествиях. Ни в медитации, ни в бешеной активности. Ни в детях, ни в добрых делах. Ни на цыпочках, ни на коленях. Ни в большой карьере. Ни в маленькой хижине.
Она тебя найдет. Прошлое всегда находило.
И потому было жизненно важно знать о действиях, совершаемых в настоящем. Потому что настоящее становилось прошлым, а прошлое вырастало. Поднималось на ноги и шло за тобой.
И находило. Как нашло Отшельника. Как нашло Оливье. Гамаш смотрел на холодное, жесткое, безжизненное сокровище у него в руке.
Кто бы не испугался этого?
Рут проковыляла по травке к скамье и села. Ее жилистая рука сжала ворот синего пальто, а Габри взял ее другую руку в свои, нежно потер и пробормотал: «Ну-ну, ну-ну».
Она взлетела, но не забыла на прощанье вежливо помахать…