— Не здесь, па. Тело обнаружили сегодня утром в бистро. Человек умер насильственной смертью.
— Ты хочешь сказать, его убили? Прошлой ночью кого-то убили в бистро?
В его голосе отчетливо слышалось недоумение. Как и его сын, он был невысок и крепок сложением. У него были курчавые темные волосы, начавшие седеть, — и это отличало его от сына. На взгляд Лакост, ему было под пятьдесят.
Она представилась.
— Я вас знаю, — сказал он, глядя на нее проницательным, острым взглядом. У него были голубые и жесткие глаза, вызывавшие беспокойство у того, кто смотрел в них. — Вы уже бывали в Трех Соснах.
Лакост поняла, что у него хорошая память на лица. Большинство запоминали лишь старшего инспектора Гамаша. Ну, может, еще инспектора Бовуара. А ее не запоминал почти никто. Разве что другие агенты полиции.
А этот человек запомнил.
Он налил себе чая и сел. Он тоже казался немного не на своем месте в этой идеально чистой комнате. И в то же время ему было здесь вполне удобно. И вообще у него был вид человека, которому было бы удобно почти повсюду.
— Вы не знали о трупе?
Рор Парра откусил печенье и отрицательно покачал головой:
— Я весь день работал в лесу.
— Под дождем?
Он фыркнул:
— Ну и что? Маленький дождик вас не убьет.
— А вот удар по голове — вполне.
— Именно так его убили?
Лакост кивнула.
— И кто он был? — продолжил расспрашивать Парра.
— Никто его не знает, — ответила Ханна.
— Но может, вы знаете, — сказала Лакост.
Она вытащила из кармана фотографию и положила ее картинкой вниз на твердую, холодную столешницу.
— Я? — хмыкнул Рор. — Да я вообще не знал, что тут кто-то убит.
— Но мне известно, что летом вы видели какого-то постороннего человека близ деревни.
— Кто вам сказал?
— Не имеет значения. Просто кое-кто случайно слышал, как вы об этом говорили. Это что, была тайна?
Парра помедлил.
— Да нет. Видел его один раз. Может, два. Да это не имеет значения. Глупость какая-то. Просто мне показалось, что я видел какого-то типа.
— Глупость?
Рор неожиданно улыбнулся — впервые с того момента, как вошел в кухню, и улыбка преобразила его суровое лицо. С него словно опала корка. На щеках появились морщинки, а глаза на мгновение засветились.
— Да поверьте мне, что глупость. А я знаю, что такое глупость, — у меня сыну едва за двадцать. Я вам все скажу, но это ничего не значит. У старого дома Хадли появились новые владельцы. Несколько месяцев назад его купила одна пара. Они его перестраивают и наняли меня, чтобы построить сарай и очистить дорожки. А еще они хотели, чтобы им привели в порядок сад. Но это большая работа.