— И вы даже не подозреваете, кто такой этот убитый?
— К сожалению, — ровным голосом ответил Гамаш. — Пока.
— А вы знаете, чем его убили?
— Non.[27]
— Есть какое-то представление о том, кто это сделал?
Гамаш отрицательно покачал головой.
— Есть какое-то представление, почему это случилось в бистро?
— Ни малейшего, — ответил Гамаш.
Рут сердито посмотрела на него:
— Хотела убедиться, что вы, как и всегда, некомпетентны. Приятно, что можно хоть в чем-то быть уверенным.
— Благодарю вас за одобрение.
Гамаш слегка поклонился Рут и направился к камину. Он взял кочергу и принялся ее изучать.
— Это кочерга, — сказала Клара, возникнув у его локтя. — Чтобы шуровать в топке.
Она улыбалась, глядя на него. Гамаш понял, что вид у него, должно быть, странный: разглядывает кусок металла, словно никогда не видел кочергу прежде. Он положил кочергу. Крови на ней не было. К его облегчению.
— Я слышал, что через несколько месяцев у вас будет выставка. — Он повернулся к Кларе с улыбкой на губах. — Вероятно, это будет захватывающее зрелище.
— Ну, если вас захватывает, когда к вашему носу подносят сверло бормашины, то да.
— Так плохо?
— О, вы же понимаете. Это пытка.
— Вы закончили все картины?
— Они все готовы. Дерьмо, конечно, но, по крайней мере, они закончены. Обсудить, как их развешивать в галерее, приедет сам Дени Фортен. У меня в голове уже выстроился определенный порядок. Если он не согласится, у меня есть план. Я начну плакать.
Гамаш рассмеялся:
— Именно так я стал старшим инспектором.
— Я же тебе говорила, — прошипела Рут, обращаясь к Розе.
— Ваша живопись великолепна, Клара. И вам это известно, — сказал Гамаш, уводя Клару в сторону.
— Откуда вы знаете? Вы видели только одну вещь. Может быть, другие — полный провал. Не знаю, не ошиблась ли я, подбирая краски по номерам.
Гамаш скорчил шутливую гримасу.
— Хотите их увидеть? — спросила Клара.
— Очень.
— Отлично. Давайте после обеда. Так у вас будет около часа, чтобы попрактиковаться говорить: «Боже мой, Клара, ничего лучше этого в истории живописи не было!»
— Толкаете меня на подхалимство? — улыбнулся Гамаш. — Именно так я и стал инспектором.
— Вы настоящий человек эпохи Просвещения.
— Я смотрю, у вас это тоже неплохо получается.
— Merci. Кстати, о вашей работе: вы так и не знаете, кто этот убитый? — Она понизила голос: — Вы сказали Рут, что не знаете. Но так ли это на самом деле?
— Думаете, я стал бы ей лгать? — спросил Гамаш. Впрочем, почему бы и нет, ведь все остальные лгут. — Вы хотите узнать, насколько близко мы подошли к раскрытию преступления?
Клара кивнула.