— Отныне не будет никаких ограничений на ваши свидания с сестрой.
Дженни, опускаясь на кучу шкур, уловила в его интонациях непривычную вежливость и, взглянув на гордое аристократическое лицо, почувствовала весьма ощутимую неловкость, словно он, перестав считать ее своим врагом, просит ответить ему тем же, а она не знает, как к этому относиться.
Она смотрела в бездонные серебряные глаза, и некий инстинкт предупреждал ее, что, предложив мир, он станет опасней врага, но Дженни отвергла предостережение как не имеющее смысла. Конечно же, она извлечет только пользу из этой показной дружбы, и, если честно, ей даже понравилась та веселая болтовня, которую она с ним вела, зашивая рану.
Раскрыв было рот для благодарности, она вдруг замерла. Это смахивало на предательство — благодарить захватчика за снисходительность, прикидываться, что все забыто и они стали… м-м-м… друзьями. Кроме того, несмотря на облегчение при мысли, что она явно заставила его доверять ей, Дженни стыдилась хитрости и обмана, к которым прибегла для осуществления задуманного. Даже маленькой девочкой она была честной и прямодушной, из-за чего частенько попадала в немилость к отцу. Прямодушие и честность привели ее к ссылке в аббатство. Здесь она вынуждена пускаться на хитрости, и все же, несмотря на вознаграждение своих усилий и благородство целей, немного стесняется того, что делает. Гордость, честность, отчаяние боролись в ее душе, а совесть страдала.
Она попыталась представить, как поступила бы матушка Амброз в такой ситуации, но просто не смогла вообразить, чтобы кто-то осмелился похищать достойную аббатису, не говоря уж об остальном, что довелось претерпеть Дженни с тех пор, как она здесь оказалась.
В одном, впрочем, Дженни была совершенно уверена — мать Амброз со всеми вела себя благородно, как бы ни складывались обстоятельства.
Граф оказал Дженни доверие, даже нечто сродни дружбе; она видела это в потеплевшем взгляде, слышала в ласковом низком баритоне. Она не может, не смеет его обманывать.
Будущее родного клана зависело от того, сумеет ли она бежать или хотя бы обеспечить условия для своего быстрого освобождения, ибо они обязательно попытаются освободить их, прежде чем сдаться. Поэтому ей так необходима максимальная свобода передвижения в лагере. Стыдно или не стыдно, она не сумеет сохранить порядочность, посмеявшись над его доверием. И должна отплатить ему мало-мальски честной и искренней дружбой.
Придя к такому решению, Дженни после продолжительного молчания взглянула на графа, вздернула подбородок и непреднамеренно холодным кивком согласилась на перемирие.