Испустив сдержанный вздох, он перевел взгляд с груди на губы, заглянул в гипнотизирующие глаза, а пальцы уже расстегивали собственную тунику, срывали ее, чтоб прижаться голой грудью к мягким белым холмикам.
Доведенная почти до обморока страстными поцелуями, взглядами и вином, Дженни потрясенно смотрела на твердую, чувственную линию его губ, следя, как они неуклонно приближаются. Глаза закрылись, мир закружился, рот его впился в нее с грубой жадностью, и она ощутила касание языка. Она застонала от восторга, когда ладонь его накрыла груди, стиснула, и он медленно опустился на нее голой, покрытой жесткими волосами грудью. Ройс провел губами от рта к уху, щекоча языком чувствительные впадинки, тщательно исследуя их, пока Дженни не стала извиваться от наслаждения.
Снова скользнул губами по щеке, возобновил поцелуй и принялся медленно и возбуждающе посасывать так, что Дженни издала низкий гортанный стон. Он нежно втянул ее язычок, потом дал ей насладиться своим, а когда Дженни инстинктивно попала в такт его движениям, их поцелуй стал поистине бешеным.
Затем он приподнялся, раздвинул коленями ее ноги, втиснулся, заставив ее с содроганием почувствовать жесткий нажим. Сжигаемая грубой жадностью его страсти, она испустила разочарованный вскрик, когда он оторвался от ее рта, и с удивлением увидела, что его губы тянутся к грудям. Он ущипнул сосок, нежно сжал, потянул, затем с силою прикусил, спина ее выгнулась, и все естество загорелось ослепительным пламенем чистого восторга. В тот самый миг, когда она думала, что больше не вынесет, он прикусил посильней, вызвав у нее стон. Остановился, повернулся, чтобы уделить внимание другой груди, она же запустила пальцы в густые черные волосы и, сама того не сознавая, прижала к себе его голову.
Она чувствовала, что вот-вот умрет, а он вдруг приподнялся, опершись на руки, и оторвался от нее. Дуновение холодного воздуха по разгоряченной коже, его отстранение, частично вывели ее из восхитительного беспамятства. Дженни с трудом приоткрыла глаза и увидела, как он возвышается над ней, жадно лаская глазами тяжело вздымающиеся груди с призывно торчащими от его прикосновений сосками.
Паника — запоздалая, полусонная — пронзила наконец Дженни, а желание вспыхнуло под требовательным нажимом его бедер. Он вновь начал склоняться, и она, устрашенная, что так долго терпела, яростно затрясла головой и выдохнула:
— Пожалуйста…
Но он уже напрягся и насторожился, а через секунду у палатки прозвучал голос стража:
— Прошу прощения, милорд, люди вернулись. Не говоря ни слова, Ройс вскочил на ноги, быстро натянул одежду и вышел из палатки. В полуобмороке от вожделения и смущения, Дженни смотрела ему вслед, а потом стала медленно обретать рассудок. Ее залила краска стыда, когда она, разглядев беспорядок в своей одежде, принялась оправлять ее, приглаживать дрожащей рукой взъерошенные, растрепанные волосы. Ужасно было бы, если бы он принудил ее сделать это, но он ее не принуждал. На нее накатила какая-то одержимость, она бурно, сознательно, радостно подчинялась. Кошмар того, что она сделала — почти сделала, — заставил ее затрястись всем телом, она попробовала обвинить его, но совесть восстала.