Это говорил рыцарь, способный речами улестить опытнейшую куртизанку. Это говорил самый грозный английский воин, обращаясь к воспитанной в монастыре шотландской девочке, не привыкшей к светскому обращению, и слова его произвели оглушительное воздействие. Кровь прилила к щекам Дженнифер, от желудка и до колен разлилась слабость, ее охватил трепет при внезапном воспоминании о жарких ласках и поцелуях.
— Сделка заключена? — повторил Ройс, с неосознанной лаской поглаживая длинными пальцами ее руки. Ему казалось, что он только что произнес самую нежную речь, с какою когда-либо обращался к женщинам.
Дженни колебалась бесконечно долго, понимая, что выбора нет, а потом осознала, что согласно кивает.
— Выполните ли вы свою часть договора? Она сообразила, что он говорит об условии доброй воли, и на сей раз колебалась еще дольше. Ей хотелось бы возненавидеть его за это. И она пыталась вызвать в себе это чувство, но тихий, настойчивый внутренний голосок убедительно напоминал, что в руках другого захватчика ей, несомненно, грозила бы судьба гораздо ужаснее той, которую он предлагает. Чудовищная, немыслимая судьба.
Пристально глядя в изборожденное шрамами лицо, Дженни искала признаки, которые свидетельствовали бы о том, что позже он может смягчиться, но, не находя таковых, вдруг подумала, как сильно приходится ей запрокидывать голову, чтобы смотреть на него, и какая она маленькая по сравнению с ним, высоченным и мощным. И от этого было чуточку легче пережить поражение, будучи совершенно безоружной перед подавляющей и полностью превосходящей силой.
Она спокойно встретила его взгляд, гордая даже в своем поражении.
— Я выполню свою часть договора.
— Дайте мне слово, — потребовал он в тот момент, как она отвлеклась, слыша очередной взрыв яростного кашля в комнате Бренны.
Дженни удивленно оглянулась. Когда она в прошлый раз давала ему слово, он отреагировал так, словно оно для него ничего не значило, и это было неудивительно. Мужчины, включая ее отца, не ставили ни во что слово простой женщины. Лорд Уэстморленд явно думает иначе, и это ее поразило. С чувством крайней тревоги и некоторой гордости она прошептала:
— Даю вам слово.
Он удовлетворенно кивнул:
— В таком случае я иду с вами, и вы можете сообщить сестре, что она возвращается в аббатство. После этого вам не будет дозволено оставаться с нею наедине.
— Почему? — выдохнула Дженни.
— Потому что я сомневаюсь, чтобы ваша сестра уделила достаточно внимания укреплениям замка Хардин, о которых могла бы поведать, вашему отцу. Вы же, — с уважительной иронией добавил он, — вычислили толщину стен и подсчитали часовых, как только ступили на подъемный мост.