– Слушай, Дон Николаевич, – сказал Миронов, – ты что, распропагандировать меня хочешь? Так я верность советской власти и её коммунистической партии в лагерях да на допросах с пытками сохранил. Издевательства уголовников и бывших полицаев перенёс. Сохранил веру в социалистическую справедливость и вот я сейчас здесь с тобой на антисоветские темы дискутирую, да тебя за такие слова нужно бы на перевоспитание послать, в Карелию или в Норильск, там бы ты понял, в чем сила коммунизма.
– Ладно, замнём для ясности, – сказал я, понимая, что Миронов ещё никак не отошёл от лагерей, и будет шарахаться от каждого неосторожного слова. На этом иностранные разведки и будут подхватывать советских людей на компрматериалах, обещая довести до партийного руководства их смелые высказывания за границей. А что это означает для человека? Лагерь и перевод в нижнюю часть пролетарского слоя. В лучшем случае, а могут и расстрелять для острастки, чтобы другим было неповадно. А парторганы ещё будут подыгрывать CIA и MI5, обещая отозвать проштрафившегося на родину и там всыпать ему по самое первое число. – Ты мне задание передал, я его понял. Буду выполнять его так, как считаю правильным его выполнить. Инициатива в бою должна быть. Это даже коммунисты поняли к концу войны. И начинать, вернее, продолжать, буду с Испании. С выявления маршрута выезда в предполагаемую Латинскую Америку. По мере выполнения задания буду информировать Центр через тебя. Лучше подготовь мне каналы связи и помощников в наших посольствах в Испании и Португалии. Пока, амиго.
Мы распрощались. Я ещё неясно представлял, что я буду делать, но в мозгах у меня уже крутилась старая республиканская песня:
Venceremos, venceremos
mil cadenas habra que romper
venceremos, venceremos,
la miseria sabremos vencer!
Венсеремос, клич свободы,
Над страною призывно летит.
Венсеремос, венсеремос —
Это значит, что мы победим!