Этого хватило еще на сотню метров. Потом сознание сжалось в точку. Ноги двигались как конечности заведенной куклы. Он брел, пошатываясь и с трудом удерживая равновесие, будто асфальт был доской на поверхности болота – сделав ложный шаг, можно захлебнуться в липкой грязи собственного ужаса…
Однажды некий темный инстинкт заставил его оглянуться. Это жестокое место не сжалилось над ним. Дома, конечно, не было видно. Вообще ничего не было видно. Лунная желчь стекла за горизонт. Воцарилась чернота. Внутри нее не осталось различия между бесконечностью и расстоянием вытянутой руки. У него было ощущение, что он ползет на брюхе и уже стер лицо и руки до костей.
А потом он наткнулся на стену. Ничего себе не расшиб, потому что двигался слишком медленно, но всё равно от боли и неожиданности едва не упал. Схватился за нос. Крови не было. Но и легче не стало. Хотя бы один-единственный лучик света…
Парализованный новой инъекцией страха, он долго простоял перед стеной, боясь прикоснуться к ней. Боясь вспомнить. Наконец положил обе ладони на слегка шершавую прохладную поверхность. И да – что-то знакомое почудилось ему в этом осязании (бумага обоев, а под ней – бетон), – но и слишком ужасное, чтобы оказаться правдой. Возможно, обман повис где-то на кончиках пальцев, однако Димочка не мог отделаться от подозрения, что подмена гораздо тотальнее, гораздо глубже.
Он сместился вправо на один шаг. На два. На три. Плечом коснулся другой стены. Он находился в углу.
Восемь шагов вдоль стены. Еще один угол. Спустя пятнадцать шагов и два поворота прямоугольник замкнулся.
Восемь на пять. Он помнил это. Голые стены. Никакой мебели, окон, батарей отопления. Но была дверь посередине одной из стен. И ручка на уровне его лица, тоже знакомая ему на ощупь. В металлическом шарике – прорезь для ключа, которого у него не было. Ключ мамочка держала у себя. Но мамочка умерла.
Он подергал ручку, уже зная, что это напрасно.
И тогда Димочка Фраерман, пяти лет от роду, тихо заплакал.
Двигатель заглох двенадцать километров спустя. Из-под помятого капота валил пар, застилая косой конус света одной уцелевшей фары. На дисплее навигатора одиноко тлела красная точка. Смартфон превратился в бесполезную игрушку. Мобильной связи не было. Выхода в Интернет тоже. Здесь вообще ничего не было.
Кристина откинула голову и закрыла глаза. Спокойно, сказала себе. Эта ночь когда-нибудь закончится, и она выберется отсюда. Любой ценой. Кстати, о цене. Интересно, сколько заплатили гаденышу Фраерману, чтобы он привез ее в эту дыру? А может, это его собственная затея? Слетел с катушек на почве спермотоксикоза? Нет, вряд ли. Был робок до самого конца. И, кажется, испуган. Тогда кто заплатил? Впрочем, неважно. В том, что желающих потрогать ее руками (и не только) достаточно, она не сомневалась. Последняя озвученная сумма составляла две тысячи долларов. Она обещала подумать. Хорошо, что ее верные мальчики были рядом…