Цветанка едва не поперхнулась кисло-сладким лакомством. Выходит, тот чванливый богач с женой – родители Нежаны!
«Ты не похожа на них», – пробормотала она.
«А ты думаешь, что дети всегда перенимают всё от родителей? – Нежана взяла у неё ложку и зачерпнула несколько прозрачных вишен, задумчиво глядя, как мёд тонкой нитью струился обратно в чашку. – Мне иногда даже думается, что я не родная…»
В саду вдруг раздался зычный, грудной женский голос, звавший:
«Нежана! Нежанушка, где ты? Тебя матушка зовёт, выходи!»
Нежана стрельнула глазами себе за плечо, будто не ласковый зов услышала, а злой окрик.
«Это нянька Умила. Мне пора, – вздохнула она. И кивнула на чашку с вишней в меду: – Ты ешь, ешь… Как доешь, посуду можешь прямо тут и оставить. Приходи сюда завтра, буду тебя ждать».
И случилось то, о чём Цветанка не могла и мечтать: лицо Нежаны приблизилось, и она провалилась в мягкие, кисло-сладкие и чуть липкие чары вожделенных губ, а сердце плюхнулось в медово-вишнёвую глубь. Что это? Шутка уходящего лета, прощальный подарок солнца, отягощённого предосенней грустью? Но чем бы это ни оказалось, Цветанка вдруг поняла: ей не жить иначе. Лишь в девичьих руках был ключик к её сердцу, и только в девичьих губах она могла тонуть и безмятежно растворяться.
Оставшись в кустах одна, она ещё долго не могла опомниться, выпутаться из головоломки со вкусом вишни, яблок, мёда, с запахом земли, мяты и волос Нежаны. Безумная мысль сверкнула на спокойном небосклоне, всколыхнув умиротворённость: а если признаться, что она – не парень? Будет ли Нежана смотреть по-прежнему, захочет ли поцеловать? Нет… Цветанка с содроганием отмахнулась от этой мысли. А потом отодвинула доски и выскользнула на улицу.
Вернувшись домой, она обнаружила слонявшихся по двору ребят – своих трусливых приятелей. Завидев её, они понурили головы, и только Первуша осмелился подать голос:
«Ты прости нас, что убежали… Мы думали, что тебе уж ничем не поможешь».
«Думали они, – хмыкнула Цветанка. – А помочь было можно. Вот Ярилко мне и помог».
Парнишкам, видно, было знакомо это имя.
«Это не тот ли Ярилко, чья шайка рынок держит?»
«Он самый, – кивнула Цветанка. – И я теперь с ними».
Она прихвастнула: своего решения о вступлении в воровское братство она ещё не высказала, но впечатление на приятелей это произвело огромное. Они струхнули и помрачнели.
«А попасться не боишься? – спросил Тюря. – Ведь не посмотрят на малые года, поотрубают пальцы-то!»
«А я глаза отводить умею, – похвалилась Цветанка. – У меня ж бабуля – ведунья! Так что не поймают меня!»