После одной-двух встреч с Грантом наедине, не преуспев в том, чтобы встряхнуть упрямое самодовольство пожилого человека, несмотря на его постоянное «да, сэр» при каждой многозначительной паузе, Джек записал его как еще одно бремя, которое нужно нести, ни в коем случае не малозначительное, но намного менее важное, чем стадо сухопутных на нижней палубе. И он продолжил превращать «Леопард» в боевую машину, эффективную, насколько позволяли средства, полностью изменив методы и приспособив их к необычайно малочисленной команде и, как сам выражался, «по одежке протягивал ножки».
Утренние учения проходили в кормовой каюте. Здесь стояли собственные бронзовые девятифунтовки Джека, принайтовленные обычно вдоль бортов, чтобы занимать меньше места. Они являлись частью добычи с Маврикия — легкие и красивые пушки, которые аккуратно рассверлили, чтобы подходили английские девятифунтовые ядра, и окрасили в темный шоколадно-коричневый цвет, чтобы избавиться от бесконечной полировки, занимавшей так много времени на корабле — времени, которое можно потратить намного эффективнее. Но это гуманное, разумное действие противоречило некоторым глубинным военно-морским инстинктам: Киллик и его помощники, воспользовавшись крохотными сколами краски вокруг замка и запального отверстия, постепенно увеличивали область сияющей бронзы, пока пушки снова не засверкали от дульного среза до винграда. Теперь Джек испортил красоту кормовой каюты, заставив мистера Грэя построить аналог высокого винтранца, с пересекающимися кницами достаточно мощными, чтобы выдержать отдачу этих бронзовых девятифунтовок, и убрать кормовые окна, как будто намереваясь поставить глухие иллюминаторы, а также часть пышной резьбы на галерее, чтобы использовать девятифунтовки в качестве ретирадных пушек, стреляющих с более высокой позиции, по сравнению с обычными портами в кают-компании.
Стрельбой Джек и занимался почти каждый день, непосредственно руководя ей, используя различные расчеты: иногда только из офицеров, сам возглавляя их (как же он любил лично навести орудие!), иногда из мичманов, но чаще всего — беря две крайности нижней палубы: первых и вторых наводчиков на одной и придурков и полных увальней на другой, в надежде, что лучшие могут стать еще лучше, а худшие, по крайней мере, достаточно хорошо изучат процесс, чтобы стать хоть немного полезными. Эта пальба из кормовых ретирадных пушек имела большое преимущество, позволяя расстреливать пустые бочки, качающиеся далеко в кильватерном следе, так, чтобы те, кто целился по ним, видел результат наводки при разной дальности, и все это не останавливая корабль для буксировки мишени шлюпками.