— Ну конечно, — Стивен прощупал свою печень, — не стоит игнорировать свое здоровье. Я бы никогда не сорвался на адмирала, владей я собой в должной степени. Я сейчас принимаю курс лекарства, позволяющего мне как-то перебиваться со дня на день — но ведь это средство сродни Иуде, и, хотя я могу остановиться, когда пожелаю, оно может сыграть со мной дурную шутку. Подозреваю, что именно оно ослабило мой разум в том случае, когда я потерял своего пациента, и это тяжко гнетет меня.
Стивен редко доверялся кому-либо, но к сэру Джозефу он испытывал большую симпатию и не меньшее уважение, и сейчас, терзаемый душевной болью, он спросил:
— Скажите, Блэйн, насколько Диана Вильерс вовлечена в это дело? Вы знаете, как для меня это важно…, вы знаете почему…
— Хотелось бы мне дать простой и ясный ответ, но, говоря по чести, я могу лишь изложить свои впечатления. Я думаю, миссис Уоган в большой степени навязала ей это дело, но миссис Вильерс — не дура, а тайная любовная переписка редко имеет форму полноформатного документа в сорок страниц. Да и поспешный отъезд: скачка четверо суток напролет до Бристоля, шестивесельная шлюпка и двадцать фунтов, обещанные гребцам, если догонят «Сан-Суси», уже поймавшую ветер в проливе Ланди… Это добавляет цветов в картину с нечистой совестью.
Правда, я склонен связывать спешку с мистером Джонсоном, таким образом, это чисто личные мотивы. Хотя, будучи американцем, он не может не интересоваться информацией, весьма ценной для его страны. Мы не обнаружили никакой связи между ним и миссис Уоган, кроме общей знакомой — миссис Вильерс, и, конечно, американских интересов. Ведь, в любом случае, в выигрыше от этой деятельности Соединенные Штаты, не Франция. Миссис Уоган — это их Эфра Бен. Да, Эфра Бен.
— Это распутница прошлого века, писавшая пьесы?
— Нет-нет, Мэтьюрин, вы не о том, — сэр Джозеф был доволен, — вы совершаете распространенную ошибку. Что до ее морали, тут мне сказать нечего, но она была первым и выдающимся среди агентов нашей разведки. Я держал в руках несколько ее сообщений из Антверпена как раз на неделе, когда мы разгребали бумаги Тайного Совета, и они великолепны, Мэтьюрин, просто великолепны! Вообще, красивая женщина с острым умом в разведке незаменима. Она ведь сообщила, что де Рюйтер собирается сжечь наш флот. Правда, ничего так и не было сделано, и корабли сожгли, но сообщение — просто образец отличной работы. Да, да.
Последовала долгая пауза, во время которой Стивен разглядывал сэра Джозефа, задумчиво уставившегося на огонь. Лицо Блэйна, приятное и добродушное, напоминало скорее деревенского джентльмена, чем чиновника, проведшего за письменным столом большую часть своей жизни. На лице бродила дружеская улыбка, но для Стивена было очевидно, что где-то в глубинах разума собеседника формируется мысль: «Если Мэтьюрин становится бесполезен, лучше бы избавиться от него, пока он не совершил ошибку, которая дорого обойдется».