– А-а, – протянул Билл. – Ну, как скажете, шеф. Но учтите, эту работу надо закончить сегодня.
– Закончите, – ответил Питер.
Джордж мог и возразить, но Билл, очевидно, обладал более уравновешенным темпераментом, а может, думал прежде всего о себе. Он покорно сказал: “Ладно, шеф”, – и вышел, уведя Крачли.
Когда дверь закрылась, Питер поднял трубу. На ее дне лежала латунная цепь, свернутая кольцами, как спящая змея.
– Цепь, выпавшая из дымохода, – сказала Гарриет. Питер скользнул по жене взглядом, будто они не знакомы:
– Новую цепь повесили, а старую спрятали в дымоход. Зачем?
Он раскачивал цепь, глядя на кактус, висящий над радиоприемником. Мистер Гудакр был глубоко заинтригован.
– А вот это, – произнес он, берясь за конец цепи, – весьма похоже на прежнюю цепь. Смотрите. Она почернела от сажи, но если потереть, то видно, что она светлая.
Питер отпустил свой конец цепи, и та со звоном повисла в руке викария. Затем он остановил взгляд на Гарриет и обратился к ней, словно к самому сообразительному на вид ученику в отстающем классе:
– Крачли поливал кактус, который полил за неделю до того и который нужно поливать раз в месяц…
– В холодное время года, – вставил мистер Гудакр.
– Он стоял вот тут на стремянке. Он вытер горшок. Спустился. Поставил стремянку вот сюда, к часам. Вернулся сюда, к приемнику. Можешь вспомнить, что он сделал потом?
Гарриет закрыла глаза, представив себе комнату такой, какой она была в то странное утро.
– Кажется…
И снова их открыла. Питер нежно положил руки на края радиоприемника.
– Да. Именно так. Я знаю. Он выдвинул приемник вперед, чтобы он стоял точно под горшком. Я сидел близко к нему, на краю дивана, поэтому и запомнил.
– Я тоже это заметила. Но вспомнить не смогла. Он тихо придвинул радио к стене и сам шагнул вперед. Теперь горшок висел точно над его головой – на три дюйма выше ее.
– Надо же, – сказал мистер Гудакр, с удивлением обнаружив, что происходит нечто важное, – как это все загадочно.
Питер не ответил – он стоял, тихо поднимая и опуская крышку радиоприемника.
– Вот так, – шептал он. – Вот так… Говорит Лондон.
– Боюсь, я слишком бестолков, – снова вступил викарий.
На сей раз Питер посмотрел на него и улыбнулся.
– Глядите! – Он слегка тронул горшок, и тот плавно закачался на восьмифутовой цепи. – Это возможно. Господи! Это возможно. Мистер Ноукс ведь был примерно с вас ростом, так, падре?
– Около того. Около того. Я был, может быть, на дюйм его выше, но не более.
– Будь я повыше, – с сожалением сказал Питер, который нервно относился к своему росту, – у меня было бы побольше мозгов. Но лучше поздно, чем никогда.