Не захотела меня, дрянь такую, жизни лишать!
Тут спокойствие ее покинуло, и Ритка опять взвинтилась:
– На кой хрен мне сдался этот ее старый козел!? Мало того, что она его
пришила, так еще и в отделение сама пошла, а там гадости про меня наговорила!
И Сергей от меня ушел! Сразу же, как я ему про мать рассказала.
Послышались всхлипы, всхлипы усилились, и Ритка отсоединилась.
Алина поняла, что, во-первых, Ритка не шутит, а во-вторых, с ней истерика.
Значит, надо ехать и разбираться на месте. Ё-моё.
Алина немного повозилась с замком и решительно толкнула дверь. Вошла в
чужую темную прихожую. Хлопнула ладонью по выключателю и осмотрелась.
Здесь она не была ни разу да и бывать не планировала. Но – надо.
Квартира, естественно, была опечатана, но подруга Марьяна разрешила
проникнуть, так уж и быть.
С Марьяной они подружились еще на юрфаке. У нее была забавная
фамилия – Путято, но никто из сокурсников даже не пробовал эту фамилию как-то
обыграть, найти рифму или что-то еще, что студентам кажется особенно
остроумным. Не то чтобы Марьяна отличалась свирепым нравом, но однако
дразнить ее опасались.
По окончании университета Марьянина деятельная натура занесла ее в
ряды столичной тогда еще милиции, а Алина, которой больше нравилось
сосредоточенное сидение в кабинете и скрупулезное изучение параграфов и
формулировок, нашла себя в качестве юрисконсульта. Такая разница в
темпераментах ничуть не мешала их дружбе. Они симпатизировали друг другу и
говорили на одном языке, а это немало.
Вчера, посетив наплакавшуюся до икоты Ритку и дотошно обо всем ее
порасспросив, а потом кое-как успокоив, Алина сразу же позвонила Марьяне на
службу. Та почти полгода как была переведена из своего районного отделения в
самое что ни на есть сердце московской полиции – на Петровку.
«Дослужилась, карьеристка», – с усмешкой подумала Алина, но это она так,
любя. Марьяна была умна, энергична, зубаста, а кроме того азартна и удачлива.
Неплохой капитал. Семьи у подруги не было, но Алине как-то даже не приходило в
голову задаться вопросом – почему. Не рисовался в ее воображении мужчина,
которому Путято стирает носки и гладит рубашки. Видимо, Марьяниному
воображению он тоже не рисовался.
Алина ей звонила в надежде, что Машка сможет воспользоваться своими
связями и узнает какие-нибудь подробности, так сказать, изнутри. Алина не
представляла себе, чем в данном случае могут помочь эти подробности, но ее
сознание категорически отказывалось принять и усвоить, что тетя Тамара могла
кого-то убить, тем более мужа, тем более – пырнуть ножом. Она не алкоголичка,