Она спросила, хорош ли получился чифир.
— Это не чифир, — ответил Краснов, — Это довольно крепкий чай.
— Так я ведь дала ему покипеть…
— Чифир надо долго варить на слабом огне, — объяснил Скидан.
— Хорошо, — сказала она. Сбегала на кухню, скоро вернулась и попросила Краснова рассказать, как он провел эти месяцы в Лабирии.
— Я не знал, что я в Лабирии, — ответил разведчик. — Точнее — не верил. Я думал, что я в тюремной больнице. Я даже старался вести себя так, чтобы подольше поприпухать…
— Что-что? — Светлана не поняла.
— Сачкануть, — перевел с лагерного языка Скидан.
— Задержаться в больнице, — объяснил Краснов.
— Чем же вы занимались?
— Читал в основном. Да смотрел кино.
— Элевизор, — поправил Скидан.
— Да верю, верю, — Краснов усмехнулся.
— А что вы читали?
— Ну, как в тюремной больнице… Попросил Свод законов, его и читал. Не надеялся, что и его-то дадут. А то набрал бы чего-нибудь художественного.
— Вы здесь ничего художественного не прочитаете, — Светлана вздохнула. — Не выпускают.
— Почему?
— А тебе, что же, Виктор Первый ничего не рассказывал? — Теперь не поверил Скидан.
— Я ему не доверял. Чересчур заботливый. Таких врачей в тюрьме не бывает.
— И больше ни с кем дела не имели?
О, Светка бьет сразу в точку! Чтобы у такого мужика…
— Есть там одна особа, — сказал Краснов медленно, — но и с ней — то же самое. Им всем в душу хочется, а у меня там… не прибрано.
Все же Краснов, даже при Светке, не очень-то доверял бывшему однофамильцу. Обдумывал каждое слово… Оставить бы их вдвоем, она б его быстро… Дальше Скидан подумал, что оставлять их вдвоем все равно придется — не избежать. Хоть бери ее за руку — да обратно в тоннель. Так и жрет глазами доблестного. Сейчас о фронте спросит.
— Александр Васильевич, а обратно вам не хочется?
— Куда, в больницу? Или в Советский Союз?
— На Родину.
— Хочется, конечно. И в немецком легере хотелось, и в советском, и теперь хочется. А вам — разве нет?
— Нет! — она ответила твердо и мгновенно. — Ни за что. Я не люблю, когда меня унижают.
— А кто любит? — Скидан едва скрыл возмущение.
— Никто, Васенька, не любит. Но терпят — многие. А большинство — просто не понимают…
Спорить с женщиной Скидану не нравилось, и он промолчал. Зато Краснов вдруг заявил:
— Вы, Света, правы. Терпят почему-то многие. И я бы терпел, если бы вернулся. Можете презирать.
— Вы вернетесь?
Он долго не отвечал. Она сходила на кухню, принесла моченой брусники и повторила:
— Так что, Саша, вы вернетесь?
Он медленно покачал головой.
— Нет. Здесь тихо, я здесь останусь…
— Он правильно боится, — сказал Скидан. — Ты в его шкуре не была.