— Чувствуйте себя, как дома, — подсказала учительница и сама присела на ближнюю парту. Гость понял эти слова как сигнал начинать.
— Значит, так, призывался я из Чинеево. Это в сорока километрах отсюда, сразу будет за лесом.
— За каким лесом? — усмехнулся опять баянист, но на него шикнул отец Ани Замятиной, широкий, плотный шофер. Баянист замолчал, правда, недовольно покашлял.
— Значит, так, — опять начал Демёхин. — Повезли нас до города в крытой машине. Сами едем, а сверху брезент. А до города, считай, три-четыре деревни. И в каждой вот так же пионеры построены, и в руках у них по букету. Это, значит, для нас, но куда там… Так нигде и не остановились, ребятишек обидели. Но военком сказал: не положено. И куда везут нас — военная тайна… — Демёхин прервался на полуслове, потому что у него задергался глаз. Ребята зашептались, а гость вспыхнул и зажал глаз ладонью.
— Извиняйте меня — это тик. Как начну про войну — так себе не хозяин. И глаз тоже не подчинятся — так и пляшет вприсядку. Это, товарищи, у меня после госпиталя: одно, видно, лечим, а друго-то калечим…
— Ничего, ничего… — поддержала его Юлия Ивановна. — Мы вас слушаем, а вы продолжайте.
— А я продолжу, продолжу, немного вот передохну и продолжу… В городе, значит, нас задержали и подучили немного. А потом собрали всех — и в теплушки. А потом уж повезли да прямо без остановок. Едем, значит, а известно всем, что не к теще едем. Извините, да-а, что не так…
— А я свою тещу прямо бы наградил, — опять подал голос отец Лены Козловой.
— Как это так?! — поразился гость и посмотрел на всех растерянно, виновато.
— А вот так! Честно слово, не вру. Этот баянчик-то она, родимая, подарила. — И баянист засмеялся, и по классу пошел шум, говорок. Юлия Ивановна резко вскинула брови:
— Потише, товарищи! Мы так сорвем наше мероприятие, умоляю: потише…
— А ты не волнуйся, дочка, никого не сорвем. Я человек простой, не обидчивой. А вот фрицы меня в первом же бою пообидели… — И гость сделал паузу, а в классе стало тихо, как будто бы пусто даже, и тишина эта ему пришлась по душе. Он улыбнулся и покачал головой.
— Значит так, они меня пообидели. Разрывной осколок в плечо и по руке немного проехало. А что потом — ничего: на носилки нашего брата да на койку к хирургу. Тот меня на три месяца запечатал, а для меня госпиталь, как тюрьма, да кому скажешь — привезли, дак лечись. Но зато уж подлечили, поставили на ноги. И рука почти отошла, только ноет к погоде. Вот сейчас, к примеру, буран, а у меня сразу боль в плече. Ох и нудно, ребятки. Так и рвет, так и ходит, как собаки едят… — В классе вспыхнул смешок, но гость даже не разобрал. Он потер плечо и стал поднимать кверху руку.