Не стоит забывать и о том, что Галиция была одной из наиболее экономически отсталых областей империи, ее бедной аграрной окраиной. Кроме Кракова и Львова (Лемберга), здесь не было крупных городов — главных «рассадников» либерализма в эпоху, предшествовавшую революции 1848 г. Тем не менее и поляки не остались в стороне от революционных событий: в июне 1848 г. галицийская делегация присутствовала на заседаниях проходившего в Праге всеславянского съезда, а позднее небольшие польские подразделения участвовали в сражениях в Венгрии на стороне революционных войск.
Южные славяне. В середине XIX в. в Австрийской империи жило больше сербов, чем в самой Сербии — автономном княжестве, находившемся под сюзеренитетом турецкого султана. С административной точки зрения часть из них была подданными Венгерского королевства, другая часть жила в Австрии, третья — служила императору в рядах гренцеров, крестьян-солдат, которые обитали на границе с Турцией и подчинялись непосредственно австрийскому военному ведомству. Сербы располагали религиозно-культурной, но не административно-политической автономией, и по мере того как в Венгрии, где жило большинство сербских подданных
императора, набирали силу националистические тенденции, все больше сербов склонялось к подчеркнуто лояльной Вене, которую они рассматривали как защитницу от мадьяризации.
В то же время рост национального самосознания заставлял многих австрийских сербов с надеждой смотреть на Сербское княжество и Россию, с помощью которой они надеялись добиться создания своего, полностью независимого национального государства. Подобные настроения усиливались и по другую сторону границы. Сербы в Австрии, писал один белградский студент в 1848 г. своему другу, «хотят того же, что и мы. Чего? Основания Сербского королевства, восстановления [средневековой] Великой Сербии». Великосербский национализм и прорусский панславизм противоречили интересам Австрии — и как многонациональной империи, и как державы, для которой соперничество с Россией на Балканах приобретало все большее значение.
Гораздо более лояльными, чем сербы, Вене представлялись хорваты, которых с Габсбургами объединяла как католическая религия, так и конфликт с венгерскими националистами. Впрочем, этот конфликт окончательно оформился уже в ходе революции 1848—1849 гг., ранее же идейно-политический спектр хорватского общества был чрезвычайно пестрым. Хорваты находились на стадии формирования национальной культуры (литературный вариант сербохорватского языка с латинской письменностью сложился лишь к середине XIX в. благодаря трудам хорватского просветителя Л. Гая), о государственно-политической «оболочке» которой представители национальной интеллигенции имели неодинаковые представления. Кроме того, для хорватов, так же как и для чехов (и Даже в большей степени, ибо, в отличие от Богемии и Моравии, в Хорватии существовала национальная аристократия), был характерен «конфликт между историческим национализмом дворянства и нарастающим буржуазным национализмом»