Новые тучи на внутриполитическом горизонте монархии начали собираться накануне Первой мировой, когда снова Резко обострился чешско-немецкий конфликт. Граф Карл Штюргк, занявший пост главы правительства Цислейтании в 1911 г., не отличался ни политической изворотливостью Тааффе, ни харизматическим обаянием Кёрбера, ни основательностью Бека. После того, как в декабре 1913 г. чешские депутаты рейхсрата вновь прибегли к испытанному средству — бойкоту парламентских заседаний, премьер-министр обратился к императору с просьбой распустить рейхсрат, работа которого в который раз оказалась парализованной, и править западной частью монархии в соответствии со статьей 14, т. е. фактически самодержавно. 16 марта 1914 г. Франц Иосиф удовлетворил пожелание Штюргка. Цислейтания на три года лишилась законодательна ветви власти. Руки у правительства оказались развязаны, однако в целом случившееся «представляло собой большой шаг назад в политическом развитии монархии» (Williamson S. R., Jr. Austria-Hungary and the Origins of the First World War. London, 1991. P. 185). Трудно сказать, как долго сохранялось бы такое положение в мирное время, однако начавшаяся война лишь усугубила ситуацию, снабдив дополнительными аргументами сторонников «беспарламентского» правления. В 1917 г., когда преемник Франца Иосифа Карл I попытался вернуться к конституционным методам, было слишком поздно: война сделала противоречия между центральноевропейскими народами неразрешимыми.
* * *
Всеобщее избирательное право использовалось Веной в качестве средства политического шантажа при переговорах с руководством Венгрии. Обстановка здесь в первые годы XX в. была не менее напряженной, чем в Цислёйтании. Для восточной части габсбургской монархии были характерны два основных внутриполитических противоречия: с одной стороны, между мадьярами и остальными народами Венгерского королевства, с другой — между элитарно-аристократическим характером венгерской политики, унаследованным от предыдущих эпох, и процессами демократизации, которые протекали по всей Европе и не обошли стороной Венгрию.
Всеобщее избирательное право угрожало как монополии мадьярского этноса на власть в исторической Венгрии (при том,
что в 1910 г. мадьяры составляли лишь 48% населения Венгерского королевства и 20% всех жителей дунайской монархии), так и привилегиям венгерской элиты. Если в 1848 г. правом голоса в землях короны св. Стефана обладали около 10% населения (почти исключительно венгры), то за годы дуализма доля избирателей несколько снизилась — в то время как практически во всех европейских странах во второй половине XIX в. она резко возросла. Неудивительно, что в этих условиях мадьяры по-прежнему располагали более чем 90% мест в парламенте королевства. Именно поэтому угроза демократизации политической системы была использована императором и его советниками при урегулировании острейшего политического кризиса, который разразился в Венгрии в 1905—1906 гг.