Не стоит слишком высоко оценивать усилия официального Белграда по обузданию «Черной руки». Во-первых, эти усилия диктовались внутриполитическими соображениями, а не желанием улучшить отношения с Австро-Венгрией, против которой была прежде всего направлена деятельность радикалов. Во-вторых, убеждения высшего сербского руководства не слишком сильно отличались от взглядов Аписа и его друзей. Победоносные балканские войны довели националистические настроения в Сербии, можно сказать, до точки кипения. К тому же в Белграде понимали, в сколь непростое положение попала Россия на Балканах, где именно Сербия оказалась единственным, помимо Черногории, союзником Петербурга. Такая ситуация была, несомненно, выгодной для сербов: уже не Белград действовал с оглядкой на Петербург, а Петербург — чем дальше, тем в большей степени — учитывал интересы и пожелания Белграда. Хвост понемногу начал вертеть собакой. Ситуация, сложившаяся к лету 1914 г. в русско-сербских отношениях, была зеркальным отражением связей германо-австрийских: в обоих случаях сильный партнер был вынужден идти на поводу у слабого. Это положение стало следствием ситуации, сложившейся на юго-востоке Европы после балканских войн: теперь уже «не всегда великие были ведущими, а малые ведомыми, зачастую инициатива исходила от последних, они же создавали... конфликтные ситуации, усиливая общую напряженность в континентальном и глобальном масштабах» (Исламов Т. М. Восточноевропейский фактор в исторической перспективе//Пролог... С. 47).
Тем не менее автор этих строк далек от стремления представить Сербию в роли «поджигателя войны № 1» или по крайней мере провокатора, больше других способствовавшего ее началу. У сербов были причины желать войны с Австро-Венгрией при поддержке России — но не войны мировой. И не летом 1914 г., когда в силу описанных обстоятельств Сербия не была как следует готова к бою. Удивительная особенность Первой мировой вообще заключается в том, что в Момент начала этой войны ее не хотел почти никто из лидеров Великих и малых держав — но она тем не менее началась. Случилось так, что война оказалась развязана и в то же время возникла как бы сама собой, под влиянием обстоятельств, рабами которых оказались монархи, министры, военачальники — и в конечном итоге подвластные им народы и армии.
* * *
Великобритания и Франция. Стратегические цели внешней политики двух западных держав были практически неизменными на протяжении многих десятилетий. Франция после поражения в войне 1870—1871 гг. с Пруссией-Германией не переставала мечтать о реванше и возвращении потерянных Эльзаса и Лотарингии. Англия, которая еще в середине XIX в. стала обладательницей крупнейшей колониальной империи и господствовала на морях, стремилась к сохранению и упрочению этого положения, которое, однако, к концу столетия оказалось под угрозой со стороны держав, стремившихся к переделу мира. В результате «британское правительство осознало, что Великобритания — империя, находящаяся в обороне, и ее ресурсов может и не хватить для защиты столь крупных приобретений»