заметно стремления по-настоящему глубоко и беспристрастно разобраться в этой проблеме — с тем, чтобы ко всеобщему согласию и без ущерба для чьей-либо национальной гордости закрыть столь неприятную главу центральноевропейской истории. Наиболее печальные последствия имел распад Австро-Венгрии для югославянских народов. Возникшая балканская мини-империя Карагеоргиевичей была еще менее гармоничным государством, чем дунайская монархия. Сербоцентризм белградского режима уже в 20-е гг. привел к резкому росту межнациональной напряженности в Югославии, результатом чего явилась активизация радикально-националистических и террористических группировок в Хорватии и Македонии (причастных к убийству югославского короля Александра в 1934 г.). После 1929 г., когда королевский режим перешел от умеренно либеральных к авторитарным методам управления пестрым конгломератом югославянских земель, единство Югославии поддерживалось главным образом силой. Неудивительно, что в результате гитлеровской агрессии в 1941 г. королевство Карагеоргиевичей ждала судьба Чехословакии — расчленение. При этом возникшее под покровительством Берлина «независимое» хорватское государство во главе с лидером радикалов-усташей А.Павеличем стало не только преданным сателлитом Гитлера, но и одной из самых кровавых диктатур в и без того пропитанной кровью истории южных славян.
Восстановление единства Югославии после Второй мировой войны было прежде всего личной заслугой лидера коммунистов Иосипа Броз Тито, который взял на вооружение интернационалистскую доктрину и использовал ее в целях завоевания и укрепления личной власти. Конечно, Тито не был «последним Габсбургом», как утверждает А. Дж. Тэйлор, хотя югославский президент действительно «правил восемью народами, предложив им «культурную автономию» и уравновешивая их взаимную неприязнь» (Taylor, 281). Если власть австрийского дома опиралась на династический принцип и правовые нормы, сложившиеся в XVI—XVIII вв. (главной из них была Прагматическая санкция), то власть «красного маршала» базировалась главным образом на его харизме, и коммунистическая идеология была здесь скорее вспомогательным фактором. Неудивительно, что запаса прочности балканской коммунистической империи, созданной Тито, хватило лишь на 10 лет после смерти диктатора.
Второй и, видимо, окончательный распад Югославии в начале 90-х гг. был, на мой взгляд, предопределен тем, что ни Карагеоргиевичам, ни Тито не удалось преодолеть взаимное отчуждение подвластных им народов, в первую очередь сербов и хорватов, имеющее глубокие исторические корни — еще более глубокие, чем отчуждение столь же этнически близких чехов и словаков, чья федерация распалась годом позже югославской. Как отмечает российский балканист С.Романенко, «характерными чертами, определяющими региональную общность, являются общность судьбы и территории, независимо от этнического происхождения населения данной территории, общность экономического уклада, общность сознания..., культуры, в том числе и политической... В период новой истории регион Средней Европы во многом совпадал с многонациональным и полиэтничным государством Габсбургов»