Но, сколько Семён ни всматривался в горизонт, знакомые силуэты так и не появились. И означать это могло только одно: катастрофа охватила весь город. Людей видно не было, что навело Семёна на мысль. Довольно неприятную мысль.
Вокзал был целёхонек, и – ни души. В диспетчерской горел свет, на столе стояла недопитая чашка остывшего кофе, на спинке отодвинутого стула висели зонтик и тёплый свитер. Маленький зал ожидания был также пуст, и, если Семеново предположение было правильным, именно поэтому вокзал уцелел: по причине отсутствия в нём людей. Диспетчер, видимо, увидел начинающиеся пожары и ушёл (уехал?) в город. Касса ночью не работала, кассир приходил часам к восьми, за полчаса до первой электрички в Саратов. Семён посмотрел на часы: семнадцать минут девятого. Кассир уже, понятное дело, не придёт. Семён пошёл обратно к диспетчерской. Из-за приоткрытой двери доносились возбуждённые возгласы лейтенанта:
– …нет диспетчера!..не знаю! Умер он, погиб, понимаете? Взрыв у нас, взрыв! Полгорода в руинах… Что?
Собеседник бубнил что-то неразборчивое, но и по тону было ясно, что он не верит и не хочет верить ни единому слову.
– Не работает телефон! – надрывал глотку лейтенант. – АТС сгорела, понимаете?! Да! Да, штаб полка. Полковнику Катасонову… да… Если нет, пусть домой звонят. Да, так и передайте: взрыв на объекте, значительные повреждения и людские потери! Доложил лейтенант Букреев… БУК-РЕ-ЕВ… Да! Вэче сто тринадцать, южный пост. Всё!
– Уфф! – Лейтенант отпустил многострадальную тангенту и вытер вспотевший лоб. – Вот замучил, – улыбнулся он Семёну. – Говорю ему: взрыв у нас, жертвы, а он: «Кто такой? Кто пустил в диспетчерскую? Где диспетчер?» – Лейтенант опять улыбнулся. И вообще, он как-то ожил, стал раскованнее – короткий разговор переложил груз ответственности с его хрупких плеч на неведомого полковника Катасонова, который, быть может, ещё только завтракал овсянкой с молоком и уж точно не подозревал о проблеме, сваленной на него далёким лейтенантом. Семён же вдруг подумал, что его, Семёна, проблемы только начинаются.
– И что дальше? – поинтересовался Семён.
– Как что? – удивился лейтенант. Для него мир снова вернулся в привычные рамки и был прост и понятен. – Подождём, сейчас там всё раскрутится, приедут войска, всё оцепят, ну, как положено. – Лейтенант помрачнел, вспомнил, видимо, масштабы катастрофы. И закончил невпопад: – А там разберутся, что к чему, кого сажать и на сколько.
Вот в этом Семён совершенно не был уверен. Чёрта с два они разберутся. Максимум, что они смогут выяснить (да хотя бы со слов лейтенанта), это – расположение эпицентра. И фигура Семёна станет для военных следователей ну очень интересной. Можно, конечно, от всего откреститься: дескать, ничего не знаю, ничего не понимаю. Благо опровергать его просто некому, да и причин не верить ему нет. Решат, в конце концов, что какой-нибудь, оставшийся неизвестным гений изобрёл новое химическое соединение невиданной разрушительной мощи; посрывают для острастки погоны с пары генералов и на этом успокоятся. И будут потом все разведки мира лет двадцать ковыряться на руинах Сорок седьмого, пытаясь выделить из оплавленных кирпичей следы нового супероружия. «Вот контрразведчикам лафа настанет, – усмехнулся про себя Семён. – Как план горит, езжай к Сорок седьмому и хватай первого попавшегося: сто процентов – чей-то агент».