– А затем, когда они узнавали, что они не одни такие, они сохраняли свои чувства?
– Вы их слышали. Это странные и жалкие создания, я согласна! Любовь – мощная и странная сила, как думаете, мисс Лейн?
Она посмотрела на меня, и я пришла в замешательство от таких слов, совершенно не вяжущихся с тем мнением, которое у меня возникло до того.
– Она заставляет некоторых людей вести себя, словно дураков, – сказала я.
– И Альберт Смерл – один из них, – сказала она и вздохнула. – Он влюбился в меня… хотя я не хотела пробудить в нем страсть! Он оказался не способен сопротивляться искушению. В особенности, как я полагаю, с учетом его прежнего опыта общения с женщинами, который говорил, что я просто обязана ответить на его чувства. Что я очень скоро сама влюблюсь в него…
Она посмотрела на меня умоляюще.
– Он всегда был добр ко мне. Я не могу винить его за его любовь, мисс Лейн, просто не могу. То, что он сделал, плохо, несомненно, но и я не безупречна. Я полностью была с ним согласна, а теперь, когда я свободна, я лишь скажу, что все кончено. Я не стану выдвигать обвинения против этого человека.
Она говорила совершенно уверенно, не как человек, вынужденный действовать против своей воли из-за хитрого гипнотизера, но я в таких делах не эксперт. Тем не менее, можно будет обсудить вопрос обвинений позже. Нам есть о чем поговорить, кроме них.
Поезд вез нас все дальше от территории Смерла, и расстояние позволило затронуть вопрос насчет того, как и когда мисс Трэверс вернется домой, так, чтобы она смогла обдумать это без страха. Она нам сказала, что сам факт того, что она приближалась к улице, на которой она жила, заставляет ее сердце учащенно биться и затрудняет дыхание, неизвестно почему. Похоже, она боялась того, чему не могла дать названия.
– Я подозреваю, что Смерл внушил тебе, когда ты была в его рабстве, неспособность вернуться к семье, на случай, если тебе удастся бежать, – сказал Джесперсон. – Ты можешь не осознавать этого, но просто чувствовать непреодолимое отвращение к тому, чтобы вернуться домой.
Девушка с болью посмотрела на него.
– Как ужасно! Значит ли это, что я больше никогда не смогу вернуться домой? Что, если моя семья переедет в другой дом? Я смогу прийти к ним туда?
Джесперсон улыбнулся.
– Гипнотические установки можно устранить, особенно если ты осознаешь их наличие. Я могу научить тебя простейшим приемам или, если ты пожелаешь, сам с легкостью избавлю тебя от этих проблем. Я изучал искусство гипноза…
Есть ли предел его дарованиям?
Хотя я сама вряд ли бы пылала желанием дать доступ к моему уму еще одному странному человеку, в Джаспере Джесперсоне есть нечто располагающее, и он настолько очевидно заслуживает доверия, что я не удивилась, когда мисс Трэверс с благодарностью приняла предложение.