— Вашество разбирается с нападениями на табуны. — Он повернулся. — Сначала помоетесь, затем поедите. — Его кривой рот смотрелся зловеще.
Я провела рукой по волосам.
— Помоюсь?
— Да. — Он указал подбородком на небольшую комнату. — Я принесу воду.
Он ушёл. Я встала с кровати, таща одеяло за собой. Взяла узелок и прошла, как видимо, в уборную. Пол был застлан кожами, за исключением небольшой деревянной платформы в центре. Вдоль стен стояли скамьи, везде валялись бревна, а грубо обтёсанные доски формировали своего рода стол. Как я поняла, под скамьями находились ночные горшки.
Маркус торопливо внёс дымящееся ведро, поставил его с ворчливым вздохом и вышел. Я вымыла лицо и руки и оделась. В узелке оказались штаны из коричневого хлопка и красно-коричневая туника, как та сорочка, но тяжелее. Всё прекрасно сидело по фигуре. Толстые носки и пара коричневых ботинок, которые оказались немного великоваты. Одеваясь, я слышала, как вдоль палатки ходят воины, очевидно, охраняя меня. Их шум раздражал, и я поторопилась одеться.
К тому моменту как я вышла из уборной, умытая и проснувшаяся, еда уже ждала меня на столе. Маркус стоял рядом, с маленьким кувшином и тазиком в руках. Он сделал жест, и я села на один из пней и окинула взглядом ломящийся от угощения стол.
— Вы разделите со мной трапезу?
— Нет. — Маркус строго посмотрел на меня. — Протяните руки.
Озадаченная, я выполнила приказ. Маркус поставил тазик под мои ладони и вылил на них воду, бормоча слова, которые мне не удалось расслышать. Он кивнул на кусок ткани, лежащий на столе, и я вытерла руки. Маркус выглядел довольным.
— Вашество говорит, что вы должны поесть. Приступайте.
Все выглядело незнакомым. Мясо было нарублено на маленькие части. Хлеб плоский, но мягкий. Ни ножа, ни вилки. Я подняла кусочек хлеба и опустила его в мясо. Надкусила и, к моему удивлению, вкус оказался приятным. Я сделала второй укус, и Маркус одобрительно кивнул. Хлеб был зерновой, и оказалось, что я съела больше, чем предполагала.
Маркус налил для меня кружку каваджа и поставил небольшую миску с белыми шариками.
— У нас нет подсластителя.
Так или иначе, я взяла кружку и отважилась на глоток. Напиток вышел лучше, чем у Рэйфа и остальных. Я посмотрела на белые шарики и взяла один. На ощупь мягкий, словно кусочек высушенной сыворотки. Я бросила его в рот и надкусила.
Шарик оказался ужасно горек на вкус.
Маркус не стоял на месте, перемещаясь по всей палатке, пока я ела. Как только он проходил рядом, я выпрямляла спину, точно нашкодившая ученица. Не то, чтобы я нашкодила — спальня была очень опрятна и проста в обстановке. Слишком опрятна. Здесь просто нет места, куда можно выплюнуть эту дрянь. Я зажмурилась, набрала полный рот каваджа и сглотнула. Полный рот-неполный, вкус от этого остаётся прежним — мерзопакостным.