Славная девочка вознамерилась ответить что-то вроде: «Да отвали ты… старик Козлодоев» и отвернуться, но опомнилась, быстро оценив китайскую «швейцарию» у него на запястье, енотовый воротник молодежной куртки и подозрительно золотистую оправу модненьких очков.
Тогда она улыбнулась слабой беззащитной улыбкой и проговорила тихим и грустным голосом с легкой хрипотцой:
— Спасибо за участие. Видимо, вы очень добрый молодой человек. Но вы вряд ли сможете мне в чем-то помочь.
— Знакомься, Катерина, это Валечка. Девочка пока поживет у нас, ты не возражаешь, надеюсь.
Катя стояла и оторопело молчала.
— У Валечки проблемы с родителями, вернее, с отчимом, и жить ей пока негде.
И муж начал помогать странной девице снять пальто, а шарф он с нее уже снял и повесил на крючок поверх Катиной куртки.
— Я не поняла, она что, жить с нами будет? — наконец очухалась Катя.
— Ну да, поживет немножко. А потом мы что-нибудь придумаем. Да и сейчас нам на всех места хватит, правда, Мышонок? — это он уже к Валечке обратился и ободряюще улыбнулся ей, глядя поверх чучела жены.
Катя с испугом поняла, что еще немножко и эта девка вселится, а ее, Катю, отправят жить в кладовку, и ринулась головой в скандал.
Скандалить она не любила, потому что не умела. Дожила аж до тридцати двух, а грубых технологий наездов, вопросов с подковыркой, искусства преувеличения с извращением так и не освоила.
Папа — главный инженер и мама-педиатр не научили, когда маленькая была, а во взрослом виде наука сия не приживалась. Катя старалась, Катя пробовала, но получалось всегда неубедительно и слабо.
Но тут она рассвирепела. Молча сорвала с вешалки чужое пальто, клетчатый шарф, засаленный на сгибах, и ткнула этим тюком в девицу.
Девица рефлекторно подачу приняла, но и только. Не смутилась и не испугалась, посмотрела с усмешечкой на Борика.
А Борик глядел на Катю и улыбался с холодным превосходством. Он сказал:
— Ты разочаровываешь меня, Катерина. Ты ведешь себя, как скандальная торгашка с оптовки. Я не говорю уже о том, что само по себе некрасиво выгнать ребенка на улицу, в то время как ему больше некуда пойти.
И повел бровью, и посмотрел покровительственно на Валечку, и приобнял ее за тощее плечо. И собрался препроводить ее дальше, в глубь квартиры, Катиной квартиры!
— Ребенок?! — заорала Катя. — Да этому ребенку столько же, сколько мне!
От лихой обиды Катя так осмелела, что дернула девкину сумку, расстегнула, перевернула и потрясла над полом.
На линолеум вывалилась обычная женская требуха и паспорт, который Катерина быстро и цепко схватила, открыла. Ткнула Борику в очки доказательство правоты, действительно, давно не ребенок.