Общая беседа закружилась вокруг обычных при первом знакомстве тем и неожиданно спикировала на анархизм. Мужчины углубились в проблему, и женщины были вынуждены отстать от разговора, полного сложных терминов и незнакомых имен. Тон денди, ровный и чуть снисходительный в начале, довольно скоро превратился в оживленный и даже страстный.
Об анархизме, кроме самых общих представлений и имени Кропоткина, Катя не знала почти ничего. Она сидела в уголке дивана и с интересом следила за развернувшейся дискуссией. Луиза водрузила рыжую головку на субтильное плечо своего друга.
– Анархизм, уважаемый Георгий, во все времена находился в непримиримых противоречиях с традиционными общественными институтами. Например, его антагонизм с государством никогда не может быть разрешен.
– Не совсем так, Валентин. Любое мало-мальски солидное государство покоится на фундаменте анархии. Возьми стихийную кооперацию трудящихся с целью увильнуть от общественного труда на государственное благо. Таких организационных высот не продемонстрирует ни один парад. Полагаю, именно это имел в виду Прудон в своем «Анархия не сестра, а мать порядка». И каждое серьезное государство непременно учитывает всенародный энтузиазм при построении в эти стройные ряды.
– Допустим. Зато религия, на протяжении веков обслуживающая государственные интересы, в принципе несовместима с анархизмом! Надеюсь, Георгий, этот постулат бесспорен? Никто из видных религиозных деятелей не пожелал, а возможно, и не сумел оценить по достоинству прогрессивную миссию анархизма!
– И здесь не совсем прав, Валентин. А католичка Дороти Дэй? А Хаким-бей? Лаоцзы? Толстой, наконец?
– Предположим. Но, кроме Толстого, и другие творческие личности могли бы поддержать анархическую идею. Кто, если не творцы, могли бы придать ей больше выпуклости и блеска, адаптировав для понимания народа? Однако они устранились от этой великой задачи!
– Ну, почему устранились, Валентин? А Мери Шелли? Уильям Блейк? Артюр Рембо? Лоренс Фермингетте? Поэты, между прочим. И ученые не отстали Ноам Хомски, Радклиф Браун, Пьер Кластр…
Катя слушала, затаив дыхание. Казалось, Георгий заранее знал, о чем зайдет разговор, и основательно к нему подготовился. Он свободно цитировал теоретиков анархизма, разбирался в его истории, тенденциях развития. Ей вновь вспомнилось его таинственное второе образование, о котором он не желал распространяться.
Застыв в удивленном восторге от очередного блестящего аргумента гостя, Луиза забыла положить златокудрую головку на покатое революционное плечо. Катя решила, что среди тех, с кем приятельница общалась до сих пор, Валентину не было равных, и она надеялась поразить новых друзей уровнем своего общения и произвести привычное впечатление. Но достичь цели ей явно не удалось – безусловная победа по очкам досталась Георгию.