— Он же тебе наверняка изменяет… — лениво заметила подруга, имея в виду, разумеется, Сережу.
— М-м-м… вряд ли, — промурлыкала Женька. — Он по характеру не бабник.
Подруга живо заинтересовалась и даже приподнялась с полки на локтях:
— У него что, с этим делом проблемы?
Женька тоже приподнялась и поспешила заступиться за мужа:
— Почему сразу проблемы? Девок у него было море, но это раньше! До того, как мы поженились. Уж где-где, а в постели у нас с Сережкой проблем нет.
Кирюша успокоилась, снова легла на полку и хмыкнула:
— Я, конечно, не кладезь житейских мудростей…
— Это уж точно! — поддела ее Женька, но Кира на нее внимания не обратила и продолжила:
— …но главная ошибка женщин в том, что они считают, что, женившись, их мужья живенько меняют свои привычки и из гуляк превращаются в домашнюю мебель. Нет, Женечка, мой жизненный опыт научил меня, что ни черта они не меняются. Да ты и сама говоришь, что твоего Салтыкова дома сутками не бывает.
— Он работает, Кирюш! — тут же повторила Женька любимую мужнину фразу — отговорку. — А про то, что я тебе рассказывала, так он тогда в командировке был.
Про себя Женя вдруг отметила, что командировка все-таки была странной: уехал в среду, сказал, что на пару дней, а вернулся той же ночью — злой, с запахом спирта, но вполне трезвый. Интересная командировка. Но под утро — пьяный, пропахший духами, и измазанный помадой не являлся ни разу.
— В командировке… — усмехнулась Кира. — А ты уверена? Согласись все-таки, что теоретически — мог.
Женьке разговор наскучил и даже откровенно раздражал, лишь бы его прекратить, она ляпнула:
— Ну хорошо, мог, мог! Я ведь за ним не слежу!
Кира как будто этого и ждала, она быстро села на полке и, делая страшные глаза, зашептала:
— Я же говорю — изменяет! И как ты это терпишь?
— Но ты же терпишь! — огрызнулась Женька.
— Я?! — возмутилась было Кира, но тут же заговорила насмешливо — поучительным тоном. — Милая моя, когда он после каждого загула дарит тебе по брюлику в четыре карата, или последнюю марку «Мерседеса», можно и потерпеть…
«То — то ты машины так часто меняешь», — еще раз огрызнулась, но уже про себя Женя.
— …К тому же у меня двое детей, — продолжала Кира, — мне их на ноги надо ставить. Да и люблю я его — как же его брошу? — И снова замолчала, как будто впервые об этом задумалась. Потом спросила. — Ты своего Салтыкова до сих пор любишь?
Женя ответила честно — так, как чувствовала. То, что они с Кирой были из разных миров, и очень скоро снова разойдутся по своим мирам, очень способствовало откровению:
— Не знаю. Раньше любила, а после всего этого — не знаю. Мне иногда кажется, что я ему мешаю, что если бы меня в его квартире не было, он бы появлялся там чаще… — Женя, нежась в тепле, грустно усмехнулась и начала рассказывать: — У нас квартиры на одной лестничной площадке были — родители дружили, ну и мы тоже. Сережа мне всегда нравился — он симпатичный был, спортом занимался, девчонки вокруг него постоянно вились. Помню — я тогда школу заканчивала — мы с ним стоим на балконе, он мне что-то рассказывает, а я не слушаю. Просто смотрю на него и понимаю, что он — самый-самый лучший и что никто мне не нужен кроме него. А он на меня ноль внимания, все как на девочку — соседку смотрел. Сестра за ним тоже бегала… Смешно… мы с ней из-за Сережки чуть не дрались: однажды родители его на дачу укатили, а он дома гулянку устраивал, сокурсников его целая квартира набилась, ну и нас с Катькой позвал. А пока мы у себя наряжались, Катька меня в ванной заперла. А потом она знаешь, что придумала? На юрфак, говорит, буду поступать, а Сережа мне помогать будет. Уже когда Катька институт заканчивала, у них роман начался, а я все ждала, ждала его… Я тогда все не понимала, почему он на ней не женился. Катька не рассказывала, а у него вообще на эту тему — табу.