— А где все? — спросила я, обводя взглядом пустые рабочие места.
Из-за этих рабочих мест — столов и стульев — числом четыре, да из-за здоровенного сейфа в углу, места для свободного перемещения в кабинете не оставалось. Я всегда поражалась, как Димыч ходит по кабинету и не натыкается на столы. При его-то внушительных габаритах.
— Работают, — ответил Захаров, запуская лапу в пакет с печеньем. — Чего просто так на месте сидеть? Тем более, никто же не знал, что появится добрая девушка Наталья с бочкой варенья и корзиной печенья. Ты чего пришла, кстати? Просто так или по делу?
Я открыла было рот, но Димыч сказал вдруг с нажимом:
— Лучше бы просто так. Дел мне и без тебя хватает. Не знаю, за какое первым хвататься.
— Решил сначала с «Сапером» разобраться? Это тоже дело? Все остальные такие же?
— «Сапер» — это для разрядки. Мозг тоже отдыхать должен. Так чего пришла?
Я вдохнула поглубже и начала, придвигая поближе к Димычу печенье:
— Ты слышал что-нибудь про убийства фигуранта на соревнованиях по «Русскому рингу»? В прошлое воскресенье. Его убили у всех на глазах, можно сказать.
— Допустим, слышал. И что?
— А можешь отвести меня к тому, кто этим делом занимается?
— Зачем? Ты к этому делу каким боком?
Я попыталась принять беспечный вид и поболтала почти остывший кофе ложкой.
— Никаким. Просто я знаю двух свидетелей, которые оттуда ушли. А теперь хотят дать показания.
— А что, есть что показывать? — Димыч совсем не проявлял заинтересованности в этом деле. Его больше печенье интересовало, судя по всему. — И почему сразу ушли? Чего боялись?
— Да ничего не боялись. Просто подумали, что все равно ничего не видели, вот и ушли.
— А сейчас, значит, совесть гражданская замучила? Или вспомнили что-то?
— Да не то, чтобы вспомнили… просто… они же там были… надо же рассказать…
Я мямлила, а Димыч смотрел на меня в упор и меланхолично, как корова, жевал печенье. Нет, не корова. Как буйвол. Или высокогорный як. Но это дела не меняет — он вдумчиво жевал и смотрел на меня, не отрываясь. И под этим его взглядом я совсем забыла, что собиралась сказать, когда сюда шла. Была же у меня какая-то довольно приличная версия событий. Как-то я объясняла мысленно свой интерес к этому делу. А сейчас вылетело все из головы.
Отчаявшись выдавить из себя сколько-нибудь правдоподобное объяснение, я вздохнула и преданно уставилась на Димыча.
Он невозмутимо отхлебнул из кружки и поинтересовался:
— Чего это мы пьем? Вкус непривычный.
— Это кофе. Растворимый.
— Ты принесла, что ли? А чего он так от нашего отличается? У нас, вроде, тоже кофе…