К тому времени Андрею казалось, что он довольно много уже знает о роли, которую играл в «империи» Антибиотика его бывший приятель и товарищ по университетской сборной. Встретившись с Черным Адвокатом, Обнорский даже не хотел сначала протягивать ему руку, но Сергей заставил выслушать себя… Они проговорили долго, и Андрей не пожалел об этом разговоре. Пожалел он о другом – о том, что не встретился с Серегой раньше. Челищев, оказывается, шел примерно к той же цели, что и Серегин, и если бы пути их пересеклись немного раньше… кто знает, как бы все повернулось… Но тогда, в июне 1993 года, Сергей уходил в бега.
На прощание Челищев передал Серегину свое досье на «империю» Антибиотика и рассказал, что еще один экземпляр оставил в 354-м отделении связи Выборгского района, оттуда папку должен был забрать представитель Генеральной прокуратуры, куда Сергей направил «залегендированное» письмо. А еще Челищев посоветовал Андрею попытаться все-таки наладить контакт с начальником пятнадцатого отдела ОРБ Никитой Кудасовым. Челищев считал его одним из самых честных офицеров и знал, как боялся и ненавидел его Антибиотик. Челищев и сам бы вышел на Кудасова, но не успел – весной девяносто третьего погиб Степа Марков, через которого хотел действовать Сергей.
Челищев сказал, что он, Катя и Олег уходят за границу, но пообещал через какое-то время связаться с Андреем… Они обнялись, как в старые добрые времена, и Сергей ушел из жизни Обнорского навсегда: в конце июня девяносто третьего Серегин узнал, что Челищев и Званцев убиты на каком-то хуторке под Лугой, а Катя исчезла бесследно…
Серегин надеялся, что «заработает» оставленный на почте для Генпрокуратуры экземпляр досье, но месяцы шли, а ничего не происходило, более того – Антибиотик стал даже мелькать на телеэкране… И тогда Андрей понял, что пришла пора действовать. Не было у него уже сил ждать…
Серегин открыл глаза и снова посмотрел на картину. На лице Эгины не было заметно скорби по поводу ее похищения и грядущего изнасилования.
– Андрей? Я не очень опоздал? На работе задержали…
Обнорский вздрогнул. Никита Кудасов подошел к нему абсолютно неслышно, словно ступал по ковру, а не по паркету.
– Ничего, – улыбнулся Серегин. – Я тут пока живописью любовался.
– «Эгина»? – Кудасов свел брови, словно вспоминал о чем-то. – Слышал я кое-что об этой картине…
Он остро взглянул на журналиста, и Андрей кивнул:
– Да, у этого полотна занятная история… Никита Никитич, я вот почему попросил вас оторваться от дел и…
– Андрей, – прервал его Кудасов, – может быть, перейдем на «ты»? Для удобства общения?