В ту же минуту герольды объявили Майсгрейва победителем и восславили его имя.
Ричард Глостер развел руками:
– Ну что ж, рыцарь славно бился и по праву заслужил почести. К тому же доспехи и кони побежденных также достанутся ему. Впрочем, довольно об этом. Поговорим, государь, о предстоящем пире et sic de caeteris[4].
Однако Эдуард лишь досадливо отмахнулся. Он обводил взглядом ликующие трибуны, прекрасных дам, посылавших Майсгрейву воздушные поцелуи, и не решался даже взглянуть на Элизабет. В глубине сердца Эдуард проклинал победу Майсгрейва.
Победитель, приветствуя зрителей, по обычаю объезжал ристалище. Описав последний круг, он придержал коня у королевской ложи. Спешившись и передав повод подбежавшему пажу, Майсгрейв сделал несколько шагов вперед. Теперь он стоял у подножия лестницы, ведущей на королевский помост.
Эдуард поднял руку, и публика постепенно смолкла. Король начал приветственную речь, слова лились легко и непринужденно, нисколько не выдавая его чувств.
Затем пришел черед Элизабет. Величественно выпрямившись, она приняла из рук архиепископа Йоркского тонкой работы ковчежец на золотой цепи и сошла по ступеням. Стоявший внизу рыцарь преклонил колено. Грянула музыка, и королева остановилась. Ветер развевал длинное покрывало на ее высоком головном уборе, волновал мех на плечах.
Коленопреклоненного рыцаря окружили дамы из свиты королевы и сняли с него шлем, обнажив голову с прилипшими мокрыми прядями. С утомленного лица рыцаря на Элизабет смотрели печальные синие глаза.
Королева замерла. Что-то случилось с ней в этот миг. В глазах Филипа не было укора – лишь тоска и нежность. С того часа, когда она сделала свой первый шаг к короне, они никогда не стояли так близко друг к другу. Элизабет либо избегала его, либо беседовала с ним в присутствии многочисленных свидетелей, держась на приличествующем для ее положения расстоянии.
«Пресвятая Дева Мария, что со мной?» Усилием воли она заставила себя сделать шаг и надеть на кольчугу Филипа сверкающий ковчежец.
– Ты достоин награды, сэр рыцарь! – громко произнесла она и, помедлив немного, добавила: – Поистине ты заслужил ее. Так пусть же сия святыня хранит тебя от всех напастей.
Рыцарь молча склонился и поцеловал руку королевы. Она же, не промолвив ни слова, повернулась и стала торопливо подниматься в свою ложу.
Опустившись в кресло, она весело и беззаботно улыбнулась королю. Элизабет вновь владела собой. В конце концов, ее чело венчает корона Англии, а Филип всего лишь один из ее подданных.
Эдуард не сводил с прекрасной королевы испытующего взгляда. Однако его супруга держалась беспечно, может, даже чересчур беспечно.