На улицах была толчея, и, хотя вечернее солнце освещало лишь коньки крыш, было светло, как днем, от многочисленных факелов, пестрых фонариков и костров на перекрестках и площадях, вокруг которых под звуки тамбуринов и кастаньет веселились толпы гуляк. Город еще не прибрали, и улицы были усыпаны увядающими цветами. Повсюду развевались знамена и вымпелы, расшитые гербами Бордо. С балконов и из окон свешивались гобелены и ковры. Отовсюду неслись мелодичные звуки лютни и скрипок, звон бубна, в темных дворах ржали кони.
Анна сразу же прониклась атмосферой веселья. Дух южного города, с его мельканием огней, улыбками, плясками прямо на улицах, винными парами, перемешанными с чадом жаровен, – все это как нельзя пришлось ей по душе, глаза ее разгорелись, и она почти приплясывала на крупе коня за спиной Майсгрейва.
Филип уверенно направлял скакуна по узким, похожим на кривые коридоры улочкам. Кумир испуганно косил глазом на множество огней, закидывал голову и фыркал. Анна хохотала.
Они выехали на широкую площадь, где высились величественный собор Святого Андре и городская ратуша. Разряженная толпа пела и плясала, тут же давали представление бродячие лицедеи. Здесь можно было видеть и знатных сеньоров в дорогих парчовых камзолах, предпочитавших, видимо, легкое городское веселье церемонному застолью в покоях герцога Карла и лихо отплясывавших в обнимку с простыми горожанками.
Несколько монахов из обители Святого Андре, уже изрядно захмелев, тоже пустились в пляс, не думая о строгой епитимье, которую наложит на них завтра настоятель. В центре площади находился фонтан, бивший вином, и простолюдины запросто черпали и пили из него. Воздух был пропитан запахом разгоряченной плоти и горящей смолы.
Филип услышал, как Анна что-то произнесла, но в шуме не разобрал слов. А уже в следующий миг она соскользнула с крупа коня и исчезла в толпе. Рыцарь забеспокоился.
– Миледи… О черт! Мастер Алан! Где вы?
Но Анна уже пробиралась к фонтану. Какой-то детина в капюшоне зачерпнул и поднес ей ковш вина. И она осушила его до дна, смеясь и блестя глазами. Филип, держа Кумира под уздцы, с трудом пробивался к ней. Какая-то пьяная девка с хохотом повисла на нем, и он еле от нее отделался. Мимо с визгом и смехом проносились, сцепившись руками в фарандоле, юноши и девушки. Анну едва не увлек этот поток разгоряченных тел, но рыцарь успел поймать ее за руку. Лицо его было рассерженным.
Девушка виновато взглянула на него снизу вверх.
– О сэр… Здесь так славно! Никогда не видела подобного веселья.
Она по-детски, во весь рот улыбалась. Филип оставался серьезен. Кивком велел ей сесть на коня и придержал стремя, пока она садилась.