Анна пришла в восторг от их нового обиталища. Дышавшая чистотой и покоем, комната казалась ей восхитительной от одной только мысли, что здесь будут жить они с Филипом. И едва за хозяйкой закрылась дверь, как она пустилась в пляс и прыгала до тех пор, пока, запыхавшись, не повисла на шее у Филипа, притянула его, опрокидывая на себя…
Хотя любовной игрой они занялись лишь недавно, у них уже были свои правила, свои ласки и поцелуи. Они погружались в любовь как в мечту, как в сладостный сон, дабы вновь очнуться от него лишь друг для друга. Потом, утомленные и счастливые, тесно прижавшись, болтали и смеялись без умолку.
– Ты хохочешь как мальчишка, – удивлялась Анна. – Никогда раньше я не слышала, чтобы ты так смеялся.
– Я и сам забыл, когда смеялся по-настоящему.
Филип лежал на спине, и девушка, скрестив руки у него на груди, упиралась в них подбородком.
– Ты всегда казался мне суровым воином. Я вижу тебя на коне, в доспехах и с оружием в руках. Твои сильные руки созданы для битвы, и кто бы мог подумать, что они способны быть такими нежными, такими ласковыми. Скажи, твои женщины крепко любили тебя?
Филип улыбнулся и слегка щелкнул ее по носу. Анна вздохнула, откинулась на подушки и умолкла. Филип, опершись на локоть, с улыбкой смотрел на нее.
– О чем ты думаешь?
– О королеве. Все только и говорят, как она прекрасна. И она любит тебя – недаром она дала тебе свой алмаз… И эта женщина заняла принадлежавшее мне по праву место.
– Что ж, а ты, в свою очередь, заняла ее место.
Анна несколько мгновений вглядывалась в его лицо.
– Что ты хочешь этим сказать?
Он молча склонился, чтобы поцеловать ее, но девушка вдруг уперлась в его грудь руками.
– Ты же любил ее? Она прекрасна, она само совершенство. А я?.. Что такое я? Эти веснушки, эти ключицы, эти коленки… Я ненавижу себя, Фил, не смотри на меня так!..
Он расхохотался и стал обнимать ее. Анна сопротивлялась, пока он не нашел ее губы, сильно прильнул к ним. Его горячее дыхание опалило ее, блаженной слабостью растекаясь по телу. Она затихла, замерла в его властных, но таких нежных, покоряющих руках. А Филип, приподнявшись на локте, сказал тихим, охрипшим от страсти голосом:
– Знай одно. Я потерял голову, забыл долг и честь из-за пары этих коленок, восхитительных веснушек и изумрудных глаз!
Его лицо оставалось серьезным, пока на ее устах распускалась улыбка. Точно звезды, заблестели глаза. Гладкая, словно слоновая кость, кожа, казалось, жгла ему руки. С невольным стоном он прижал девушку к себе, его ласкающие губы заскользили по ее плечам, шее, груди. Анна прерывисто задышала, выгнулась, потянулась к нему, как гибкая лоза, отвечая на его желание. И время снова перестало существовать для них…