У меня было много вопросов к Перез, у нее — ко мне, но я знала, что сейчас от меня требуется только одно слово: адвокат. Что они сперва проигнорировали. Это было так странно — меня арестовывали одну, без товарищей рядом, без успокаивающего знания, что снаружи участка состоится протест, потом скорое слушание в шесть, снятие обвинений и вечеринка для вернувшихся героев. Меня прогнали через систему жестко — пришлось раздвигать ягодицы и даже вагину, сдать гребаный тест на беременность на случай, если им захочется меня потом избить, а потом меня посадили в камеру с обычной кучкой рабочих женщин и неудачливых подружек предпринимателей из люмпенпрола. Тридцать часов моим прозвищем было Белая, а не Дылда. Я срала на маленьком общем стульчаке, пока все смотрели, и не плакала.
— Итак, две ночи назад ты участвовала в беспорядках, — спросила меня Перез в допросной комнате. Это был совсем не «Закон и порядок». Освещение лучше. Она была не в униформе — в мужском пиджаке. Я заценила ее туфли. Пролетарские. Не модные.
— Адвоката.
— Весело было на беспорядках, Белая? Как это радикально, ребят, — начинать буянить в кварталах яппи, а потом, как появятся копы, бежать в черные районы.
— Адвоката.
— А ты, случаем, буйствовала не с Коннером Кирнаном? Он тоже белый.
— Адвоката.
— При рождении Констанс Кирнан, кстати, — сказала она. — Забавно, ее родители прислали старую фотографию. И не захотели прийти в морг на опознание. Она была красивой девочкой. А умерла уродливым мальчиком. — Перез облизала губы. — Какая жалость.
Я ничего не сказала.
— Знаешь, почему мы устроили досмотр полостей тела? Я придумала какую-то хрень про наркотики. Сказала судье, что у тебя, возможно, соли для ванны в пелотке. Он купился. Мне просто хотелось проверить, что ты не красивый мальчик, который перешел в уродливую девочку.
Перешел. Для трансфоба Перез неплохо знала жаргон. Она пыталась что-то до меня донести? Думала, что я Гай Фокс, или кто-то повыше ее хотел меня подставить? Так или иначе, а это похоже на работу для моего…
— Адвоката.
У меня даже не было своего адвоката, и дело было не политическое, так что, чтобы выйти, понадобился еще день. Порно всех полов и любого веса должно продолжаться, так что моя начальница позвонила своему адвокату, чьи клерки и интерны прочесали все визуальные медиа, связанные с демонстрацией, и нашли десятую долю секунды видео, где я ползу по тротуару, пока Гай Фокс перескакивает через меня и выходит из кадра убивать Коннера Кирнана. Ни слушаний, ни жюри присяжных — судья и партнер моего адвоката, имен которых я так и не запомнила, оказались членами одного кулинарного клуба в Принстоне. И, конечно, моя начальница, ее адвокат и ее юристы — все были выпускниками Смита, как и я. Любая доля классовой привилегии не бывает лишней.