— Ни в коем случае. Просто мои прихожане меня любят. Если я прошу, чтобы ночью все сидели тихо, они охотно идут мне навстречу. Правда, это бывает не слишком часто.
— Они все роялисты, я полагаю?
— У них нет никаких оснований быть кем-то другим. Революция принесла им только несчастья, и они не ждут ничего хорошего от этого корсиканца, который намерен стать узурпатором.
Удивительная местность, честное слово! Здесь, как и на сонных улочках Байе, кружащих вокруг собора, среди благочестивых людей втайне разыгрывалась драма, в которой каждый рисковал жизнью за дело короля, заранее обреченное на провал. Крестьяне попросту отказывались реально смотреть в будущее просто из-за ненависти к Первому консулу, который для них был подобием Робеспьера и его клики... Впрочем, могли ли они считать иначе, когда их пастырь, человек умный и щедрый, упрямо видел в нем воплощение Антихриста?
Спустя полчаса Элизабет пришла в себя, согретая чашкой очень горячего сидра и горячим камнем, приложенным к ступням. Она заснула в постели аббата Николя. Ее отец и брат уселись перед камином, чтобы скоротать остаток ночи. Госпожа де Вобадон и Гимар уехали обратно в Байе в карете Шарлотты, которую та оставила в наполовину одичавшем парке замка Вьервиль. Полицейский получил немалую сумму денег от Гийома и должен был вернуться днем с дорожной каретой и почтовыми лошадьми, чтобы забрать Элизабет. За это поручение Виктор взялся с энтузиазмом, потому что Гийом попросил его отложить отъезд в Париж, чтобы сопровождать их в Сен-Ва. Молодой человек даже покраснел от радости, услышав, как хозяин «Тринадцати ветров» объявил ему:
— Мы с Артуром оба приехали верхом, а мне не хочется, чтобы моя дочь оставалась одна во время путешествия. Если вы согласитесь, то Артур поедет с сестрой в карете и уступит вам своего коня. Мы будем рады, если вы погостите у нас несколько дней. Полагаю, что теперь вы заслужили право называться нашим другом!
День выдался печальным, желтовато-серым и с легким снежком, но это не имело никакого значения. Гимар все видел через призму своей радости, согретый горячими лучами своей любви.
В Байе он заехал к госпоже Вилле, чтобы забрать свой багаж. Дама перепугалась и не узнала его, потому что ее жилец лишился усиков и бородки. Он успокоил вдову нотариуса, объяснив, что неаккуратный цирюльник лишил его одного уса и части бородки, поэтому он предпочел сбрить все. И потом его невесте не нравилась растительность на лице. Она считала, что это его старит. Де Класи выглядел таким довольным, что вдова задалась вопросом, не лишился ли рассудка этот всегда серьезный литератор. Поэтому она дала себе клятву сдавать комнаты только пожилым мужчинам.